Онлайн книга «Мешок историй про шалого малого»
|
— Заткнитесь! — рявкнул мужчина. По телу Николая пробежали мурашки. Он уныло поплелся за мужчиной к машине. 3. Анна Семеновна Блохайц в этот день сидела дома. Была она нетрезва, но бодра. Накануне выпивала с Лолой, подругой молодости. Лет тридцать назад хипповали с ней подростками. Однажды даже путешествовали в Крым автостопом, расплачиваясь с дальнобойщиками своими юными телами. В Крыму жили тоже за счет своих юных тел. Лола так приросла к трассе, что не могла с ней расстаться, и хоть состояния не сколотила, но до 45 лет пользовалась неизменным спросом. Анна же подалась в институт учиться на педагога начальных классов, но была отчислена с пятого курса за пьянку. Карьера педагога у нее складывалась по нисходящей. Сначала Анна Семеновна работала в детских садах, школах и пионерских лагерях воспитателем, потом завхозом и кастеляншей и, в конце концов, уборщицей. С утра Анна Семеновна опохмелилась стаканом красного портвейна, любезно предложенным ей соседом Василием, прирожденным заключенным, и не ждала от судьбы никаких других подарков. Но вдруг услышала два звонка, что означало, что к ней пришли гости. — Николай! — вскликнула она радостно, увидев знакомое лицо. Николай торжествующе, победоносно оглянулся на своих конвоиров. Лица их были непроницаемы. — Анна Семеновна Блохайц? — спросил мужчина, читая по бумажке. — Да! — удивленно ответила Анна Семеновна. — Это ваш муж? — Мой! — голос Анны Семеновны звучал гордо и смело, как у революционерки перед лицом царских сатрапов. — Разрешите пройти? — скорее приказала, нежели попросила женщина с плакатно революционным лицом. — А что он натворил? — Разрешите пройти? — Проходите. Они прошли в комнату. Ничего не изменилось в комнате. Только постель на кровати не прибиралась уже несколько недель и стала похожа на кучу старого тряпья. — Так! — снисходительно оглядываясь, произнес рябой мужчина — Значит, вы тут и проживете? — Тут. — И мужа, так называемого, тут прописали? — Почему так называемого? — воскликнула страстно Анна Семеновна, — что значит: так называемого? Николай Заколупин мысленно аплодировал своей «жене». — Но вы же не спите вместе! И живете врозь! Налицо — фикция! Введение в заблуждение органов внутренних дел. А? — Да какое ваше дело? — взвизгнула Анна. — Что вы лезете в нашу жизнь! — Тогда — прошу в постель! — мужчина указал на кучу старого белья, — Докажите, что вы муж и жена! Просим! Как говорится — Горько! — Да запросто! — задорно воскликнула Анна, — Правда, Коль? — Подождите, подождите… Я что-то не понял. — Николай жестом осадил Анну Семеновну, которая стала снимать через голову бурую от времени кофту. — Что это за фантазии? Что вы себе позволяете? — Ебитесь, вам сказали! — подал голос, молчавший до этого, полицейский Мошонкин. — Вы как… Что за амикашонство?! Это же унижение! Это издевательство над людьми. — Николай от возмущения на минуту потерял дар Божий речи, — Кто вам дал право? По какому… — Ебитесь, вам сказали! Сколько можно повторять? Вы что — тупой? — снова подал голос полицейский. — Дайте мне телефон вашего начальства! — Я наше начальство! Что вы хотели узнать? — приблизил к нему свое лицо рябой, дыхнув чесноком. — Где записаннный, что я должно исполнял свою супружеских обязанностей в присутствовал посторонняя лицы? — волнуясь и оттого путая падежи, произнес Заколупин не своим голосом, а голосом певца Баскова. — Ебитесь, вам русским языком говорят, — настаивал на своем полицейский. — Николай! Покажем им кузькину мать? — воскликнула задорно Анна Семеновна. — Ебитесь, сколько раз вам говорить! — возмутился полицейский. — А где написано, что вы имеете право вводить в заблуждение правоохранительные органы и миграционные службы? — рябой мужчина злобно прищурил глаза и схватил Заколупина за грудки, — Не хотите доказывать — собирайте вещи и в 24 часа просим вас покинуть столицу. Отправляйтесь в свою, как ее… Кантемировку и там ищите идиотов! Что вы нам голову морочите? Вы даже год рождения жены не знаете! — Пусть ебутся, в конце-то концов! — беспокойно стонал полицейский. — Тысяча девятьсот пятидесятый! — подсказала Анна Семеновна. — Ну, давай, Николай, покажем им кузькину мать! — она предприняла еще одну попытку снять кофту. На это раз ей это удалось. Она осталась в шелковой комбинации, в тех, которые имели обыкновение носить интеллигентные дамы в середине 20 века. — Я не буду этого делать! — вскричал Заколупин и пустил петуха. — Вы… Вы не смеете! — Мошонкин! Составляйте протокол! — скомандовал рябой мужчина. — Мне надоел этот фарс! В конце-то концов, мы что — на базаре? Полицейский с готовностью раскрыл планшет и сел за стол. — Фамилие! — строго спросил он Николая. — Коль, да давай разок! — тянула за рукав Анна Семеновна. — От нас не убудет! Пусть им хуже станет! — Он не может! — пояснил ей рябой мужчина, приглаживая ладошкой свой аккуратный пробор, — потому что брак ваш фиктивный и не основан на взаимной симпатии и либидо! Да и какая тут может быть взаимная симпатия? Он-то еще ничего, а она — тьфу! — Что? — возмутился Николай, — Вы хотя бы женщину не оскорбляли! Вы же просто издеваетесь над людьми! — Ебитесь, вам говорят!!! — вскричал полицейский. — А вы — обманываете Закон, нарушаете Государство и дурите нашего Президента! — возразила женщина-народоволец, тыча в груди Заколупина худым костлявым пальцем. — И будете арестованы до суда, как преступник, представляющий угрозу для общества! — Пусть поебутся для начала! — строго настаивал Мошонкин. — Он сбежит, если его оставить под подпиской о невыезде! Непременно сбежит! — согласился с ней рябой мужчина. — И еще взорвет что-нибудь! Метро или дом девятиэтажный, каким-нибудь гексогеном. Не зря же они в Москву так рвутся! Медом им тут намазано! Не сидится в Кантемировке! Чего тебе в Кантемировке не сидится, тварь? — Ну Коль! Ну давай разок! — тянула его за рукав Анна Семеновна. — Я не Варь! — Ебись, давай! — больно ткнул Николая в бок резиновой палкой полицейский. — Так! Все! Пошли! — решительно сказал Николай и, взяв покорную, словно стельную телку, Анну Семеновну за талию, повел ее к койке. Он резко, будто стриптизер-новичок, сорвал с себя брюки, рубашку, носки, с трудом нашел в куче серого, зловонного тряпья простынь и залез под нее. Рядом с ним бесформенной тушей рухнула Анна Семеновна. Пружины взвыли. Комиссия придвинула стулья поближе к кровати. Женщина села ближе всех. 4. |