Книга Жаркий сезон, страница 40 – Пенелопа Лайвли

Полина предпочла бы побеседовать с дочерью наедине, но Морис вошел на кухню в середине разговора, и пришлось выслушивать его сочувственное бормотание. Морис виделся с Хью раза два-три, и особой симпатии между ними не возникло.

— Да, конечно… — Тереза смотрит на Мориса.

— В среду… — повторяет тот. — Хорошо. Если я смогу перенести встречу на более ранний срок и выехать в понедельник, то к среде успею вернуться.

Полина резко поворачивается к нему.

— Мне надо встретиться с одним человеком в Фонде культурного наследия и посидеть в библиотеке, но я постараюсь сдвинуть все на день. Лучше не оставлять Терезу одну и без машины.

— Да уж, — говорит Полина.

Морис прячет глаза:

— Ладно. Сейчас пойду ему позвоню. Человеку из Фонда…

Он выходит.

Теперь Полина поворачивается к Терезе:

— Или поезжай с ним. Раз уж он все равно мотается туда-сюда. Как-то у нас не получается просидеть тут все лето безвылазно.

Она старается говорить беспечно, словно просто перебирает разные варианты.

— Нет, — отвечает Тереза. — Я об этом думала. Так будет только хуже.

Она уже отбросила всякое притворство.

Ее тон и выражение лица пугают Полину. Что-то еще произошло. Что-то случилось, какие-то слова сказаны.

— Я все равно не буду знать, где он и чем занят. А Люк будет плакать в машине, и столько всего придется тащить — кроватку, коляску… Сидеть и гадать, где Морис и когда он вернется, я с тем же успехом могу и здесь. — Дочь умолкает, нервно втягивает воздух. — Если будешь до отъезда звонить Хью, скажи, что я очень ему сочувствую.

Полина кивает. Сердце у нее разрывается от того, что она видит в глазах Терезы, от беспросветности, так хорошо знакомой по собственному опыту.

Морис заходит к Полине — якобы за бумагой. В поселке не продают листов формата А4. Он стоит у основания лестницы.

Полина идет в кабинет, берет пачку бумаги и спускается к нему.

— Я верну, — говорит Морис. Улыбка у него чуть виноватая.

— Не надо, — отвечает Полина.

Он не уходит.

Уходи, думает Полина. Уходи, пока никто не сказал ничего лишнего.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — говорит Морис.

— В таком случае мне незачем вам отвечать.

— Возможно, вы преувеличиваете.

— Вот как? — Полина начинает закипать. — Если вы так считаете, это ваша проблема, а не моя.

Морис обреченно разводит руками:

— Я понимаю, что никакие мои слова ничего для вас не изменят. Но все-таки позвольте сказать, что Джеймс и Кэрол больше не станут приезжать сюда на выходные. Все вышло не так удачно, как хотелось. Гораздо удобнее будет нам с Джеймсом время от времени встречаться в Лондоне.

Ну разумеется, думает Полина. Удобнее во всех отношениях. Морис смотрит на нее снизу вверх, потому что она стоит на крутой лестнице, а он — в прихожей. Лестница не освещена, а за спиною у Мориса дверной проем: небо, пшеница, живая изгородь — буйство света и красок. Лицо Мориса в тени, и Полина рада, что не видит его выражения — оно бы в любом случае ее взбесило.

— В данную минуту, — медленно продолжает он, — вы, вероятно, жалеете, что мы с Терезой поженились. Вы неправы. Что бы сейчас ни происходило…

— Ошибаетесь, — перебивает Полина. — В данную минуту я жалею, что не могу вас убить. Вам моих чувств не понять, но это тоже ваша проблема.

Морис чуть приподнимает брови:

— Я всегда считал вас рассудительной женщиной. Не портите впечатления. Спасибо за бумагу.

Он пожимает плечами и уходит.

Вся местность идет под нож. По другую сторону холма невидимый комбайн день за днем молотит яровую пшеницу. Трактора тащат мимо «Далей» прицепы с зерном. На шоссе автомобили медленно ползут в хвосте одинокого комбайна или трактора. Вечерами чудовищные фары сельхозтехники прочесывают поля широкими лучами света. В это время года особенно ясно, что сельская местность — не красивые пейзажи, а индустриальное предприятие. Экскурсионные автобусы в Стратфорд вынуждены плестись за комбайном, перекрывшим всю ширину дороги; автовозы и жилые автофургоны терпеливо ждут, пока трактор перед ними свернет на поле.

Полина и Чонди едут навстречу друг другу по проселочной дороге. Оба останавливаются и перебрасываются десятком положенных слов.

— У вас сейчас самая горячая пора, — замечает Полина.

— Следующим уберем все это, — говорит Чонди. Они оба смотрят на пшеницу рядом с проселком. — Лишь бы погода подержалась еще недели две.

— Хороший урожай? — спрашивает Полина.

Чонди пожимает плечами:

— Да посохло все к чертовой бабушке. — По его тону ясно, что неурожай — следствие чьих-то происков. Или правительства, или ЕС, или самой Полины. Чонди включает передачу — жуткий скрежет, означающий, что разговор окончен, — и смотрит так, будто забыл что-то важное. Наконец он вспоминает и, уже трогаясь с места, спрашивает: — У вас все хорошо?

— Да, — отвечает Полина. — Все замечательно.

Приличия соблюдены.

И такие ритуальные танцы весьма уместны, думает Полина, бредя вдоль продуктовых полок в «Мейсе» и пытаясь вспомнить, зачем сюда приехала. Чонди для нее никто, она для Чонди — меньше чем никто. Им надо лишь поздороваться и продемонстрировать отсутствие враждебных намерений. У собак так же.

Замечательно, отвечаешь ты, что бы ни творилось у тебя в душе, как бы ты себя ни чувствовал. Приличия требуют этого, а не честного ответа, что ты разорился, или выпущен до суда под залог, или смертельно болен.

Да, мистер Чонди, я глубоко несчастна, потому что моей дочери изменяет муж, и я вижу, что так будет и дальше. И в довершение беды это человек, с которым я сама ее познакомила. А поскольку у моего бывшего мужа были сходные наклонности, я очень живо переживаю все ее чувства.

Нет, нет… Все замечательно.

Ах, ну да. Томатная паста. Фрукты. И молоко.

Она звонит Хью, но натыкается на автоответчик. В магазине его тоже нет. Трубку берет Марджери.

— Он скоро вернется, миссис Картер. Я скажу ему, что вы звонили. Он… между нами, он немного не в себе. Никак не оправится. Тяжелый удар, хотя невольно и думаешь… — Она деликатно не договаривает. — Ему нужна будет помощь друзей, миссис Картер.

В последней фразе слышен намек, который вызывает у Полины смутное беспокойство.

Примерно через час Хью перезванивает:

— Ты знаешь какой-нибудь гимн?

— Мм… — Полина задумалась. — «Добрым подвигом подвизайтесь», — вспоминает она. — Нет, это для венчания. Я довольно плохо в них разбираюсь. А нужен именно гимн? Может, сгодится просто органная музыка?