Книга История странной любви, страница 43 – Лариса Райт

Матвей остался на бобах. На последние деньги снял на несколько недель угол в Подмосковье. Работу найти не мог. К тому же куда-то пропала его трудовая книжка, что осложняло и без того непростую задачу. Диплом об окончании курсов психологии мало кто из работодателей мог воспринять всерьез.

Матвей попытался вернуться к прежней деятельности.

– А почему вы ушли с хорошей должности? – спрашивали его в строительных компаниях. При этом ни один из выдаваемых ответов интервьюеров заранее не устраивал.

– Вас заинтересовала другая сфера деятельности? А что, больше не интересует? Интересует? А зачем же вы пришли к нам?

– Решили поискать себя? Не нашли? Как жаль! Но где гарантии, что здесь найдете?

– Семейные проблемы? Вынужденный уход? Понятно, бывает. Мы вам перезвоним.

Как бы не так! Кому нужны сотрудники с семейными проблемами?

– Сокращение штатов? Случается. Но ведь сократили именно вас, а почему?

В конце концов Матвею пришлось обратиться за помощью к бывшей жене. Та с радостью согласилась одолжить ему денег и даже «отдать некоторую часть безвозмездно», но с одним «малюсеньким условием».

– Подпиши отказ от родительских прав, – бросила невинно, как бы между прочим.

– Подписать – что? Ты бредишь? – Матвей не поверил своим ушам.

– Я прекрасно себя чувствую.

Глаза Татьяны превратились в две злющие щелки, голос зазвенел от негодования и грозил сорваться на визг, что и произошло буквально через секунду – она перешла на крик, выплевывая Матвею в лицо оскорбления:

– И буду чувствовать еще лучше, если у моих детей не будет такого никчемного отца, как ты. Думаешь, это большая честь – носить твою фамилию? Как же! Много ты для них сделал? Может, им есть чем гордиться? Да ты никто, и звать тебя никак! Что ты можешь? Ни кола ни двора. А Роман, между прочим, собирается сделать их своими наследниками и оставить им все состояние!

– И чем я могу ему помешать? Пусть оставляет. Я буду только благодарен за заботу о моих детях.

– О твоих он заботиться не собирается. Он хочет заботиться о своих.

– Да? Ну, тогда это не делает ему чести, и я ему помогать в этом бесславном деле не собираюсь.

– Ни гроша не получишь!

– Таня-Таня… – Матвей лишь укоризненно покачал головой: не было смысла распыляться на споры и поучения. – Когда же ты поймешь, что в жизни есть вещи поважнее денег?

– А я, в отличие от тебя, давно уже поняла, что гораздо важнее денег – только их количество. И опять же, в отличие от тебя, сделаю все для того, чтобы у детей оно было немаленьким.

– Я не дам тебе испортить детей! – Матвей по-прежнему говорил тихо, но жесткий тон подчеркивал его решимость стоять до конца.

– Посмотрим, кто, кому и чего не даст, – угрожающе пообещала Татьяна.

Обещание свое мерзавка сдержала. Уже через два месяца Матвей, который обитал все это время в пустующей квартире бывшего коллеги, во время очередного своего воскресного визита к детям наткнулся на тещу, которая с воинственным, но очень довольным видом объявила ему:

– Ты теперь никто и звать тебя никак. Так что иди отсюда, пока я милицию не вызвала.

Матвей ничего не понял:

– Арина Ивановна, что случилось? Приведите моих детей, я погуляю с ними, как обычно.

– С ними ушли гулять родители, а ты убирайся подобру-поздорову!

И теща торжествующе протянула бывшему зятю бумагу. Предписание суда гласило, что Куницын Матвей Александрович уже три дня не является законным отцом своих детей.

– Да что же это?! – Матвею показалось, что он теряет сознание. – Да как же это?!

Вика во все глаза смотрела на Матвея, у которого покраснели веки, а у переносицы пролегла тяжелая хмурая складка. Она накрыла ладонью его руку и спросила, сочувствуя:

– И как же им удалось?

Она не могла взять в толк, каким образом можно лишить родительских прав по всем статьям положительного человека. Ну, нет у него жилья, и что же? У детей-то крыша над головой есть. Одно дело – ее мамаша, элемент асоциальный и опустившийся. Общение с таким человеком для близнецов окончилось бы плачевно. Иногда Вика позволяла себе слабость и сочувствовала матери, но никогда, ни одной минуты не жалела о том, что забрала детей под свою опеку.

Матвей горько вздохнул и продолжил:

– Ты, я смотрю, тоже не бедствуешь. Должна понимать, что с бабками многого можно добиться. И закон обойти где надо и процесс ускорить небыстрый. В моем случае, правда, все нюансы законности были соблюдены. Татьяна подала в суд заявление о лишении меня отцовства в связи с неопределенным местонахождением. Юридически, кстати, так все и было. Прописки нет, нигде не фигурирую – ищи-свищи ветра в поле. Алиментов тоже не плачу. Как доказать, что и квартиру оставил, и деньги платил исправно, когда была возможность, да еще и гораздо больше, чем полагается по закону. И кому говорить, что деньги мои ей уже не нужны? Татьяна теперь другую корову доит. И ради «удоя» лишает детей родного отца. Если бы у меня была возможность, я бы все высказал. И свидетелей бы нашел. Соседей бы привел, знакомых. Но она все правильно рассчитала. Нет человека – нет проблемы. Избавилась от меня, не поставив в известность, и умыла руки. Я приходил – дверей не открывала. Охранники быстро выпроваживали меня восвояси. К телефону не подходила. Я только и слышал от прислуги, что Татьяна Степановна очень занята. Детей тоже опекали так, что не подступишься. В школу – на машине с охраной, из школы – так же домой. Я, конечно, не сдавался, подал встречный иск. Написал в заявлении, что лишение прав произошло обманным путем, что нигде я не скрываюсь, что прошу восстановить, дошел до высшей инстанции, но они меня везде опережали – Татьяна с ее новым…

– Ничего не вышло? – Вика так и не убрала свою руку и теперь осторожно погладила его ладонь.

– Нет, – Матвей покачал головой. – Судьи – тоже люди, и хотят жить красиво…

– А по-моему, – вспыхнула Вика, – они – нелюди! Были бы людьми – хотели бы жить честно, а не красиво. Взяточники и бюрократы.

– Знаешь, я сначала тоже так думал, но потом как-то поставил себя на их место и понял, что дело не только во взятках. У таких, как этот Роман, не только ведь денег прорва, но и влияния. Сегодня ты ему откажешь, а завтра тебя с работы снимут или вообще из системы выкинут. А у тебя – семья, дети, которых кормить надо. И что тогда?..

– И тогда жить с чистой совестью.

– Такая большая и такая глупая. – Матвей взглянул на Вику с интересом, за которым отчетливо виделось сочувствие. – Чистой совестью сыт не будешь.

– Это неправильная позиция! – Вика отдернула руку, будто обожглась, и даже вскочила, заметалась по кухне. – Неправильная! Хороших людей больше, чем плохих. И не надо смотреть на меня с сомнением. Это правда! Есть люди, для которых закон – превыше всего. И ничем их не запугаешь, и ничем не проймешь!