Книга Девчонки гуляют допоздна, страница 37 – Жаклин Уилсон

Она не отпивает ни капли, просто прикладывает бутылку к плотно сжатым губам и запрокидывает донышком кверху.

— Ну вот! — говорит она, утирая рот, как будто только что хлебнула тройную дозу. — Хорошо пошла! Ребята, а может, поставите какую-нибудь музычку на CD? Тогда мы все сможем подпевать и не будем так стесняться.

Рев музыки немного скрашивает обстановку. Трое парней доглатывают пиво и пускают по кругу водку. Мы делаем вид, будто тоже отхлебываем из бутылки. Магда изо всех сил старается облегчить положение. Надин все отодвигается от Дейва-Черепа.

— Погодите-ка, — говорит он и уходит в спальню. Возвращается с каким-то пакетиком. О господи, наркотики!

— Ах, отличная идея, — говорит Надин.

Я смотрю на нее с ужасом — но она незаметно подмигивает мне.

Всего лишь мимолетное движение век, но этого достаточно. Магда тоже видит это и кивает. Мы наблюдаем, как Дейв-Череп, Ивэн-Барабанщик и Свинтус Иан скручивают себе своеобразные сигаретки. Дейв раскуривает свою, затягивается и передает сигарету Надин.

— Класс, — говорит Надин и встает. Рассеянно ходит по комнате, останавливается у окна. — Шикарный вид, — говорит она, стоя к нам спиной и глядя в окно. Кажется, будто она делает глубокую затяжку, но, по-моему, она блефует. Магда тоже подходит к окну.

— Теперь моя очередь. — Она тоже делает вид, будто затягивается.

Я не успеваю подойти к ним — Свинтус Иан уже оказался рядом со мной.

— Только не говори, что не хочешь немножко развлечься, мисс Примерная Девочка.

Я глупо хихикаю, стараясь не сердить его.

— Давай я тебе покажу, как это делается. — Он забирает у Магды самокрутку и размахивает ею у меня перед носом.

— Конечно. Классно. Одну минуточку. — Я вскакиваю с места. — Мне нужно в туалет.

— Ты же только что там была. Что с тобой? — спрашивает он и сам затягивается сигаретой.

— Что-то мне нехорошо, — говорю я. — Сейчас вернусь.

И снова я стою в туалете и ломаю голову, как нам вырваться отсюда. Смотрю вверх, на окошко. Оно слишком высоко и слишком маленькое. Очень, очень маленькое. Можно встать на сиденье унитаза, но я смогу только высунуть в окошко руку. Голова не пройдет, не говоря уже о туловище. Но… может быть, можно вылезти через какое-нибудь другое окно?

Я выползаю из туалета и на цыпочках пробираюсь в кухню. Над замусоренной раковиной — два больших окна. Только влезть на разделочный столик, и я смогу выбраться на балкон. И Надин. И Магда.

Я напряженно думаю.

Включаю кран. Плещу холодной водой себе в лицо. Поливаю свой любимый жемчужно-серый топ. Потом делаю глубокий вдох и зову:

— Магда, Надин! Подойдите сюда на минуточку, помогите мне, пожалуйста!

Появляется Свинтус Иан.

— Что с тобой, малявка? — спрашивает он, еле ворочая языком. — Что тут разоряешься?

— Ой, только не смотри на меня! Меня стошнило, — говорю я. — Наверное, это из-за водки. Не хочу, чтобы ты меня видел, пока я не почищусь. Позови, пожалуйста, моих подружек. У них есть салфетки и всякое такое.

— Черт, ну ты и правда из детского сада, — с отвращением произносит Свинтус Иан. — Ладно, ладно, позову я твоих подружек.

Он уходит. Прибегают Магда и Надин.

— Тебя стошнило, Элли? — спрашивает Магда.

— Это все я виновата, — плачет Надин.

— Тихо! Скорее! Закройте дверь. Мы вылезем в окно, — шепчу я им.

— Ой!

— Ты гений!

— Легче сказать, чем сделать, — пыхчу я, закинув ногу на разделочный столик и пытаясь взгромоздиться туда целиком.

Магда меня подпирает, Надин подталкивает, и вот я уже на столе. Хватаюсь за ручку окна. Оконная рама гнилая, поддается не сразу. Я тяну изо всех сил, поранив руку, потом снимаю туфлю и отчаянно стучу по раме. Рама сдвинулась — окно открывается! Надин уже рядом со мной, она помогает Магде забраться к нам.

— Ой, мамочки! — говорю я. — Прыгать-то далеко. Мы себе ноги переломаем.

— По мне, лучше сломать себе шею, чем сидеть взаперти с этими отморозками, — говорит Магда и прыгает первой. Приземляется, как кошка, даже не пошатнулась, при таких-то каблучищах! За ней спрыгивает Надин, беспорядочно болтая руками и ногами. Она приземляется на пятую точку, но тут же вскакивает: никаких повреждений.

Моя очередь. О боже! Я смотрю в пустоту. Что, если я не рассчитаю прыжка, скакну слишком далеко и вылечу за перила балкона?

Я сжимаю вспотевшие кулаки.

— Элли, скорей, — шепчет Надин.

— Прыгай, как объясняла миссис Хендерсон. Согни колени, сгруппируйся и спружинь, — зовет Магда.

Я прыгаю. Сгруппировываюсь. Не то чтобы мне удалось спружинить. Я спотыкаюсь, пошатываюсь на подгибающихся ногах. Но я уже внизу, на холодном, надежном бетоне.

— Так, теперь мотаем отсюда. — Магда жмет кнопку лифта.

— Хорошо хоть, они обкурились. Не сразу прочухаются, — говорит Надин.

— Ну давай, лифт!

Я тычу пальцем в кнопку. Никакой реакции. Мы судорожно оглядываемся на дверь квартиры. В любую минуту они могут кинуться в погоню.

— Давайте лучше пешком по лестнице, — предлагаю я.

И мы бежим по коридору к лестнице. Какое-то странное ощущение. Я почему-то кренюсь набок. Неужели подвернула ногу? И тут до меня доходит.

— Туфля! Осталась на кухне!

— Возвращаться не будем, — пыхтит на бегу Магда.

— Это были мои лучшие туфли, от Shelley, — стенаю я.

— Я накоплю денег и куплю тебе новую пару, Элли, — задыхаясь, обещает Надин. — И тебе тоже куплю, Магда. Выбирайте за любую цену! Я так виновата перед вами.

— Может, на следующем этаже попробуем снова вызвать лифт? — спрашивает Магда.

— А если они уже сели в него наверху? — возражаю я.

— Ой, верно! Ладно, бежим дальше.

Вниз, вниз, вниз, вниз. Колготки у меня порвались. Все больнее ступать босой ногой на холодный бетон. Коленки болят, в груди колет, воздуху не хватает, а ведь мы еще не спустились и на половину пути. Вниз, вниз, вниз, вниз. Я вся в поту, волосы растрепались, одна жемчужная заколочка вот-вот упадет. Я подхватываю ее — только бы не потерять! Я думаю о Расселе. Вниз, вниз, нечем дышать, как больно ногу… Что, если они уже гонятся за нами? Если теперь поймают, что они с нами сделают?

— Скорее!

— Я не могу! — задыхается Надин.

— Никогда в жизни не пойду больше на занятия чечеткой, — стонет Магда.

Вниз, вниз, вниз, вниз… И вдруг мы в последний раз сворачиваем за угол и оказываемся во дворе — по крайней мере, на уровне улицы.