Книга Письмо на небеса, страница 56 – Ава Деллайра

– Да.

– Почему он подвозил тебя в школу?

– Потому что я осталась у него на ночь.

– Ханна, ты обещала, что больше не будешь с ним встречаться.

– Я знаю. Но мне необходимо было убраться из дома. А между Кейси и мной все, конечно же, кончено.

– Ты могла бы позвонить мне.

– Я никогда не была у тебя дома, Лорел.

– Это могло бы случиться впервые…

Ханна опустила взгляд. Я видела, что она все еще злится на меня.

Затем она засмеялась. Ни с того ни с сего, ведь ничего смешного в нашем разговоре не было. Она смеялась так, словно могла защититься от всего только звуком своего смеха.

– Я не могу сегодня оставаться здесь, – сказала она. – Давай пойдем куда-нибудь?

Еще даже не прозвенел первый звонок.

– Давай, – ответила я.

Мы сбежали из школы, заказали себе в кафе Garcia на завтрак такито и уселись на открытом воздухе стоянки, где водители едят в своих машинах. Позвонили по моему мобильному в школу, представились родителями одна другой и предупредили, что заболели. Подобные штучки не пройдут, если ими злоупотреблять, но раньше мы с Ханной прогуливали только восьмой урок, поэтому надеялись, что сегодня нам повезет. И между звонками мы сделали перерыв в несколько минут, чтобы это выглядело менее подозрительным.

Когда принесли наш заказ, Ханна достала из сумочки пятидесятиграммовую бутылочку водки и отвинтила крышку.

– Плеснешь в свой лаймад? – спросила она.

– Нет, – встревожилась я. – Еще девяти утра нет.

– А где-то сейчас уже пять дня, – засмеялась Ханна. – В Норвегии, к примеру. Так что представь, что сейчас в Норвегии пять. Мне бы хотелось там быть. Или в Исландии. Или еще где, подальше отсюда. – Она собралась добавить водку в мой напиток. – Давай же. Взбодрись.

– Перестань. – Я выхватила у нее бутылочку.

– С каких это пор ты стала такой дерзкой? – раздраженно спросила она.

– Я просто… Я не пью после того, что случилось на вечеринке.

– Ты имеешь в виду, после того как выдала нас с Натали, открыв дверь, а потом бросила?

– Я ушла, потому что мне было очень плохо, – призналась я и выпалила все остальное: – Меня чуть не изнасиловал Эван Фридман. Я приняла какую-то таблетку, которую он мне дал. Он сказал, что она с кофеином, но, очевидно, это было что-то другое.

– Боже мой, Лорел. Почему ты не рассказала об этом мне? Ты в порядке?

– Вроде как. Я скинула его с себя, а потом вошел Скай.

– Надо прибить этого Эвана. Мне так жаль. Я не знала.

– Прости, что не рассказала тебе об этом раньше. Прости, что я вообще мало о чем рассказываю. – Я на мгновение умолкла. – По правде говоря, это из-за того, что случилось с моей сестрой.

Ханна выслушала мой рассказ о том, как все было с Полом и Билли, и о той ночи, когда умерла Мэй, и под конец обняла меня и сказала, что ей очень жаль. По ее щекам текли слезы.

– Думаю, будет некрасиво с моей стороны скрывать от тебя правду после того, как ты поделилась со мной всем этим, – произнесла она. На секунду отвела взгляд и стала вытирать рукавом толстовки нарисованный тенями синяк. Ее рука дрожала. Под поддельным синяком оказался настоящий – уже проходящий, пожелтевший.

– Это Джейсон? – мягко спросила я, коснувшись ее руки.

Ханна кивнула.

– Он страшно злился после той вечеринки.

– Он уже бил тебя раньше?

Она пожала плечами.

– Некоторое время назад.

– Нужно с этим что-то делать, Ханна.

– Ничего с этим не сделаешь.

– Ты говорила об этом бабушке с дедушкой?

Она покачала головой.

– Им это только причинит боль. Бабушка болеет, а дедушка должен заботиться о ней. У него так плохо со слухом, что он меня почти не слышит, когда я ему что-то говорю. Я не хотела, чтобы об этом кто-нибудь узнал, потому что боюсь, что меня отправят в приют. Или что мне придется вернуться в Аризону к тете, и тогда я навсегда потеряю Натали, и тебя, и всех. Через несколько месяцев Джейсон наконец-то пойдет служить в морскую пехоту. Лучше просто подождать.

– Натали не знает об этом? – спросила я.

– Я никому не говорила.

– Ты должна рассказать ей, Ханна.

– Она перепугается. Захочет, чтобы я рассказала об этом кому-нибудь из взрослых. Ну и к тому же она меня теперь ненавидит.

– Ты знаешь, что это не так. Она любит тебя. Просто ее сердце разбито.

– Ты думаешь, я смогу собрать его заново?

– Я думаю, она хочет, чтобы ты любила ее так же, как она любит тебя. – Я помолчала. – Ты ее любишь?

– Да, – тихо ответила Ханна.

– Тогда скажи ей об этом. Пожалуйста.

Она кивнула.

– Я подумаю об этом.

– Ты сегодня тоже не хочешь ночевать дома? Если тебе некуда идти, то ты можешь остаться на ночь у меня.

– Правда?

– Да. К счастью для тебя, я эту неделю живу с папой, так что тебе не грозят вопросы вроде: веруешь ли ты в Иисуса Христа?

Ханна согласилась выкинуть водку, и мы провели день, прогуливаясь с лаймадом. Я все еще не знала, что делать с Джейсоном, но Ханна сказала, что хочет хотя бы ненадолго об этом забыть, поэтому мы пошли в парк, где качались на качелях и спрыгивали в грязь. Ханна все время пела: то песни Эми Уайнхаус, то старенькое кантри San Francisco Mabel Joy and I Fall to Pieces. Ее голос изумительно звучал, так, как звучит, когда ты нуждаешься в нем. Потом мы пошли в Walgreens, тайком распечатали там помады и попробовали почти каждый цвет, пока не выбрали себе по одному. Ханна купила их нам на свои чаевые из Macaroni Grill. Когда кассирша спросила нас, почему мы не в школе, Ханна так уверенно ответила: «Выходной по состоянию психического здоровья», что та лишь кивнула. А в конце дня мы сели на автобус и поехали ко мне домой. Я отправила папе сообщение с вопросом, может ли Ханна у нас переночевать. Написала, что прекрасно понимаю, что сейчас учебная неделя, но ей необходимо остаться в городе. Он согласился.

Дома я показала Ханне гостиную, кухню, ванную, папину комнату и мою – так и не обустроенную толком – комнату.

Я прошла мимо закрытой двери в комнату Мэй, но затем остановилась на секунду, развернулась и повернула дверную ручку.

– А это комната моей сестры, – сказала я.

Мы вошли, и Ханна стала разглядывать полусгоревшие свечи Мэй на комоде, коллекцию ее солнцезащитных очков в форме сердец, банку с ракушками, флакон с духами «Санфлауэр». Ее фотографии на пробковой доске, плакат Ривера на стене, натянутую вдоль стен гирлянду из лампочек.