Онлайн книга «Чужая маска»
|
«Все верно, – подумала Настя. – Были такие свидетели, они живут на четырнадцатом этаже. В тот вечер вернулись с банкета». – Еще какие машины помните? – Еще… Еще была длинная такая машина, я не знаю, как она называется. Ее поставили чуть дальше, мне с балкона была видна только часть капота. – И кто на ней приехал? – Мужчина с собакой. Она все время лаяла. – Большая собака? – Нет, крошечная, он ее на руках нес. «И это было. Господи, неужто она сама убила? Эх, все бы преступления так раскрывались! Убийца помучился-помучился да и признался через три недели. И что мне теперь с этой убийцей делать? Она же совершенно сумасшедшая. Не сажать же ее в камеру, она там всех с ума сведет или сама что-нибудь отмочит». – Людмила, вы хорошо понимаете, что у нас с вами тут происходит? Вы признаетесь мне в совершении тяжкого преступления. И если суд сочтет вас виновной, вам грозит суровое наказание. – Да, я понимаю, – спокойно ответила Исиченко, но блеск ее глаз Насте не понравился. – Вы готовы повторить ваше признание в присутствии следователя и подписать протокол, в котором будут записаны ваши слова? – Я готова, если это недолго. Настя быстро набрала номер телефона Ольшанского. Его жена сказала, что Константин Михайлович тоже «отсиживает» на работе, но в прокуратуре Настя его не застала. Она дозванивалась по нескольким телефонам, пока наконец ей не сказали, что Ольшанский выехал на какой-то избирательный участок, потому что некто позвонил и сообщил, что там заложена бомба. Настя совершенно растерялась, она плохо представляла себе, как должна поступить. – Людмила Борисовна, вы могли бы написать все то, о чем сейчас мне рассказали? – А следователь? – Я не могу его найти, он выехал на происшествие. Конечно, я хотела бы, чтобы вы его дождались, но раз вы просили долго вас не задерживать, то на всякий случай напишите признание собственноручно. – Хорошо, – вздохнула Исиченко. – Если так надо, я напишу. «Грош цена этому признанию, даже собственноручно записанному. Единственная улика – это совпадение деталей. Если бы она призналась сразу, можно было бы поработать со следами. А через три недели да при такой погоде – какие уж там следы…» – В чем вы были одеты в момент убийства? – В куртке, – удивленно подняла глаза Исиченко. – В какой именно? – Черная кожаная куртка на меху. – Где она сейчас? – Дома, висит в шкафу. – Мы должны будем ее изъять. – Конечно, если так нужно. «Уже хорошо, – перевела дух Настя. – На куртке должны остаться следы пороха. Если их там не окажется, значит, ее признание – чистая «липа». Или бред больного воображения, или она кого-то выгораживает, кого-то, кто вертит ею, как безмозглой куклой». – Какое было оружие? Пистолет или револьвер? – Но я же его оставила там, возле Леонида. Разве вы его не нашли? – Нашли. – Тогда почему вы спрашиваете? – Так положено, правила такие. – Пистолет. – Какой марки? – Я не разбираюсь. Но он был с глушителем. – А вы точно уверены, что пистолет? Вы же не разбираетесь. – Леонид сказал, что будет спрятан пистолет. И потом, я же знаю, у револьверов барабан, а у пистолетов – магазин. – Вы держали оружие голыми руками или в перчатках? – В перчатках. – Где они сейчас? – Дома. – Их мы тоже должны будем изъять. – Пожалуйста, если нужно. «Еще легче. Интересно, почему она не выбросила перчатки? С курткой понятно – дорогая вещь, жалко. Но перчатки-то! Зачем она хранит их дома? Неужели чувство самосохранения у нее полностью притупилось? Или она не читает детективов и не знает, что на перчатках, как и на коже рук, остаются частицы пороха? А еще следы смазки…» – Где был спрятан пистолет? В каком месте? – Между дверьми, которые ведут с балкона на лестницу. Они тоже двойные, и между ними, в глубине, есть такая ниша. В этой нише лежала коробка, а в ней – пистолет. – Какая коробка? Опишите ее. – Как же я могу ее описать? – удивилась Исиченко. – На лестнице лампочки не горели, там было совершенно темно, я ее на ощупь нашла. Леонид сказал, что она там будет, она там и была. – Ну, хотя бы примерно. Из-под обуви, из-под торта? На что она была похожа? – Не из-под торта, это точно. Коробки от торта обычно квадратные, а эта была как будто из-под обуви, но какая-то не такая… – В чем именно не такая? – По размеру похожа, а на ощупь другая. Не шершавая, а гладкая. «Черт бы ее взял, эту убийцу-шизофреничку. При осмотре действительно нашли коробку, и именно там, где она говорит. Коробка из-под магнитофона, оклеенная глянцевой яркой бумагой. На экспертизу ее не посылали, решили, что просто кто-то выбросил. Если Исиченко кто-то инструктировал, то это должен быть очень умный и предусмотрительный человек, который сообразил, что на лестнице было совершенно темно и разглядеть коробку она не могла. Если бы она сейчас сказала мне, что коробка была из-под магнитофона, я бы моментом уличила ее во лжи». Настя замолчала, а Людмила снова склонилась над столом и продолжила творить собственноручное признание в убийстве. «Как плохо, что нет Ольшанского! И где, интересно, эта коробка? Не дай бог, выбросили… Кто ж мог предполагать, что она имеет отношение к преступлению». Настя вспомнила, что сегодня видела в буфете эксперта Олега Зубова, и потянулась к телефону. Олег – известный Плюшкин, никогда ничего не выбрасывает, у него все годами копится, зато ничего не пропадает. – Олежек, у меня к тебе нескромный вопрос, – начала она. – Через буфет, – тут же последовал ответ эксперта. – Хорошо, как скажешь. Только ответь мне, пожалуйста, у тебя ничего нет по убийству Параскевича? – Это писателя, что ли? – Угу. – Не, Настасья, писателем я не занимался. – А кто? – Баба Света. Она тогда дежурила, на место выезжала. Ты ж ее знаешь, она над теми образцами, что сама собирает, как курица над цыплятами, трясется. Никому экспертизу не доверяет делать, все сама. – Ее сегодня, конечно, нет, – обреченно вздохнула Настя. |