Книга Полночь, страница 29 – Жаклин Уилсон

— Да. Конечно. Замечательно. До встречи.

Я повесила трубку и посмотрела на Уилла.

— Я всегда прав, — самодовольно проговорил он.

— Как это у тебя получается?

— Я полон волшебства.

— Ага, как же.

— Я дитя-подменыш. Черноволосый гоблин, который разрушает жизнь семьи. Огорчает мать, сердит отца и терроризирует младшую сестрёнку.

— Ай, спасите, помогите, как ты меня напугал! — Я попыталась превратить все в шутку. — Может, хватит выдумывать насчёт подменышей, Уилл, надоело.

Но хотя он сидел на диване аккуратно причёсанный, в парадной одежде, все-таки было в нем что-то мистическое: белая-белая кожа, чёрные волосы, сверкающие зеленые глаза… Как-то хищно выглядели его большие блестящие зубы, как-то странно смотрелись босые ноги с длинными пальцами и острыми ногтями…

— Хоть бы ногти подстриг, что ли, — сказала я с раздражением.

— Прямо сейчас? Явится твоя принцесса, а я тут кромсаю себе ногти твоими ножничками для шитья?

— Неужели ты правда стрижёшь их моими ножницами? Гадость какая! А я-то удивлялась, что они так быстро тупятся!

Мы ещё препирались, когда наконец-то в дверь позвонили. Жасмин, улыбаясь, стояла на крыльце, вся увешанная громадными сумками.

— Привет! А вот и запасы для пикника! — сказала она бодро. — Я отнесу все это на кухню?

Она выглядела просто потрясающе в тесном чёрном топе с глубоким вырезом, с кружевами по краю и пышной светло-розовой и лимонно-жёлтой шёлковой юбке, в чёрных туфельках на высоком каблуке. Браслеты звенели у неё на руке чуть ли не до плеча, а на шее вместо кулона свисала моя фея Жасмин на чёрной бархатной ленточке.

— Правда, она чудесно смотрится? — сказала Жасмин, качнув фею пальцем. — Ты просто мастерица, Фиалка!

Мне было приятно, что ей так нравится моя фея, но как-то смущало, что она подвешена на ленточку. Это превращало фею в предмет, в миленькое украшеньице. Было не по себе от того, что она болтается на привязи, хоть Жасмин и прикрепила её очень аккуратно. Такую же чёрную бархатную ленточку она вплела в тонкую косичку, остальные же волосы оставила распущенными. Они доходили ей до талии, длинные и блестящие. Я на ходу протянула руку — мне страшно хотелось пропустить между пальцами эти золотистые пряди.

— Куда идти? Сюда? — спросила Жасмин. — Какой у вас порядок! Мы с Джонатаном жутко неаккуратные, никак не можем привести свой дом в божеский вид. Bay, а в кухне-то какая чистота, все аж блестит! И все такое свежее. Вам её недавно отделали?

— Это все отец…

— А мой не в состоянии даже гвоздь забить: либо развалит всю стену, а то и с травмой в больнице окажется!

Жасмин принялась распаковывать сумки. Боже, каких только деликатесов там не было! На свет появлялись самые удивительные продукты: омар, креветки, куриные грудки, флай — открытый пирог с фруктами, салаты, багетки и бриоши, шоколадный торт, пирожные с кремом, ананас, дыня, персики…

— Жасмин! Куда столько!

— А что, позже можно будет устроить ещё и чай. И потом, я подумала, вдруг твой брат любит хорошо поесть. Как думаешь, он правда поможет с уроками?

— Возможно.

Уилл появился в дверях кухни.

Он даже не взглянул на роскошное угощение. Он не отрываясь смотрел на Жасмин. А она — на него.

В кухне было очень тихо, только и слышно, как тикает таймер. Неожиданно включился холодильник, мы все аж вздрогнули.

— Это всем можно? — поинтересовался Уилл, протягивая руку к персику.

— Посмеешь ли ты съесть его? — спросила Жасмин.

Уилл явно был потрясён — она процитировала его обожаемого Т. С. Элиота. Скорее всего, она и не читала этого стихотворения, просто цитировала случайный отрывок из какой-нибудь пьесы с участием Джонатана.

— Ещё бы я не посмел, — ответил Уилл, вонзив зубы в персик. Струйка сока потекла у него по руке. Уилл облизал пальцы.

— Уилл, кончай объедаться. Всего только половина двенадцатого, — напустилась я на него.

— Я проголодался, — сказал он.

— С чего бы это? Ты за завтраком столько хлеба с вареньем умял!

— Обожаю хлеб с вареньем! — облизнулась Жасмин. — Моя бабушка сама варила малиновое варенье. До чего же было вкусно!

— Домашнее варенье не в счёт. И полезный хлеб с отрубями тоже. Истинный приверженец бутербродов с вареньем признаёт исключительно мягкий белый хлеб и ярко-красное синтетическое варенье.

— А шоколадное масло? — подхватила Жасмин. — Ой, и ещё такое густое сладкое молоко в банках! Мы однажды его ели, когда ходили в поход с Джонатаном.

— Сгущёнка! Прекрасный выбор! Просто не могу себе представить, чтобы ты тряслась от холода в спальном мешке, пока проливной дождь стучит по крыше палатки.

— Такие походы только для бойскаутов. Хотя я готова поспорить, что ты никогда в жизни не был бойскаутом.

— А я совершенно уверен, что ты не была в отряде для девочек.

— Нет, это не мой стиль.

Они как будто совсем забыли, что я тоже нахожусь в кухне.

— Я однажды поступила в такой отряд, — сказала я. — Он назывался «Лесовики». Я-то надеялась, что это как-то связано с феями. Какое же это было убожество!

Жасмин с Уиллом никак не отреагировали на мои слова, даже не засмеялись.

— Может, выпьем кофе? — предложила я и включила чайник. Заметалась по кухне, достала из буфета наши лучшие чашки и блюдца с розочками, разыскала молочник, перерыла весь ящик со столовыми приборами, пока не откопала специальную серебряную ложечку для сахара…

— Да ну тебя, Фиалка, кончай суетиться. — Уилл насыпал растворимого кофе в три большие кружки. — Давайте начнём с торта.

— С шоколадного торта. — Жасмин разорвала упаковку.

Уилл хлебным ножом раскромсал торт на неровные части.

— Держи. — Он передал Жасмин самый большой кусок.

— Замечательно! — Она сразу откусила чуть ли не половину.

При мне она обычно ела крошечными глоточками, иногда вообще чуть лизнёт, а тут вгрызается в такой здоровенный кусище, только за ушами трещит.

Уилл и мне дал хороший ломоть, но почему-то было не по себе, кусок не лез в горло.

— Так какие тебе нужно сделать уроки, Жасмин? — спросила я, изо всех сил стараясь вернуться к норме. — Только математику или что ещё? Я, наверное, смогу помочь с историей и с французским.

— Давай всё сюда, — сказал Уилл. — Если вспомнить, что Фиалка у нас отстающая практически по всем предметам…

— Неправда! Только по математике. А по рисованию я, пожалуй, лучшая в классе.

— А ты, Уилл? Ты-то наверняка лучший во всем, да?