Книга Я - твой сон, страница 37 – Евгения Грановская, Антон Грановский

Виктор прошел в комнатку, служившую санузлом. Здесь была небольшая ванна, а рядом – старенькая раковина с медным краном. Ким открыл воду и умылся. Взял с полочки крем для бритья и выжал немного крема на кончик кисточки. Потом завинтил тюбик и вернул на полку, в точности на то же место, с которого взял.

Затем он протер смуглой ладонью запотевшее зеркало, и оно с повизгиванием очистилось. Глядя на свое отражение, Ким принялся неторопливо и задумчиво намыливать кисточкой лицо.

С Егором и Фролом он расстался чуть больше часа назад. Прежние друзья остались жутко им недовольны. Но это только начало. Ким не был рьяным исполнителем служебных обязанностей, но дорожил своей честью и никогда не брал взяток. А это означало, что разобраться с Егором Соболевым ему придется при любом раскладе.

Будучи егерем, Соболев вообразил себя настоящим хозяином тайги. Он устраивал для заезжих толстосумов «эксклюзивные охоты» и брал за это огромные деньги, которые, разумеется, не проходили ни по каким документам. Но дело даже не в деньгах или не только в них. Дело в зверье, на которое охотились приезжие нувориши с ружьями. Благодаря Егору и Фролу били они животных, охота на которых была запрещена: росомаху, горчака, кайнопского медведя. Впрочем, во всей этой истории у Кима был не только служебный, но и личный интерес. И интерес этот был связан с заброшенной шахтой и лесом, который ее окружал.

Ким положил кисточку на полку, взял бритву и вдруг замер. У него появилось стойкое ощущение, будто кто-то наблюдает за ним в окно. Виктор обернулся. На секунду ему показалось, что он увидел черную бесформенную тварь, прильнувшую к оконному стеклу. Он моргнул – и странное видение исчезло.

Еще некоторое время Виктор смотрел на темное оконное стекло, потом медленно выдохнул, снимая напряжение, и тихо проговорил: «Похоже, начинается».

15

Максим лежал с закрытыми глазами, но не спал. В голове у него суетливо толклись мысли, многие из которых были странными и даже пугающими. Он услышал, как тихо скрипнула дверь, открыл глаза и увидел мальчика, стоящего у приоткрытой двери.

– Ты… кто? – тихо спросил Максим.

– А вы?

– Я Максим.

Пару секунд они настороженно друг друга разглядывали.

– Мама сказала, что мне сюда нельзя, – сказал мальчик.

– Мама? Погоди… – Максим наморщил лоб. – Твоя мама – Анна?

– Да, – кивнул мальчик.

– Вон оно что… Как тебя зовут?

– Алеша.

– Хорошее имя. Что же ты стоишь в дверях, Лешка? Проходи, садись.

Мальчик вошел в комнату и сел на стул, стоящий возле дивана, на котором лежал Максим. Мальчик был славный. Лицо тонкое, скуластое, глаза ярко-синие с длиннющими ресницами.

– Мне мама сказала, что вы артист. Это правда?

– Правда, – Максим вгляделся в лицо мальчика, оно показалось ему странно знакомым. – А где твой папа? Почему его здесь нет?

– Мой папа работает на полярной станции, – ответил мальчик.

– Полярник? Отлично… – Максим разглядывал правильные черты лица мальчика, одновременно о чем-то размышляя. – И давно он там? Твой папа.

– Давно. Много лет.

– Но ты ведь его когда-нибудь видел?

Мальчик замялся. А потом вдруг спросил, сменив тему разговора:

– А вы бывали в Питере?

– Бывал, – сказал Максим. – Но ты не ответил на мой…

– Говорят, там есть мореходное училище. Когда я стану постарше, я поеду в Питер и поступлю в него.

– Ты хочешь стать моряком?

Мальчик кивнул:

– Да. Но не таким, которые ловят рыбу. Я хочу плавать по всему миру. Развозить разные грузы. В Африку, Америку, Индию.

Максим улыбнулся:

– Знаешь, я в детстве мечтал сбежать из дома и отправиться в кругосветное путешествие.

– И как? – поинтересовался Алеша. – Сбежали?

– Сбежал, – ответил Максим. – Собрал теплые вещи в рюкзак, приехал на Казанский вокзал, пробрался зайцем в поезд «Москва – Владивосток». Но доехать успел только до Тюмени. Там меня нашли милиционеры и сняли с поезда.

– Не повезло, – вздохнул мальчик.

– Да уж. А знаешь, что самое обидное?

– Что?

– То, что я до сих пор не осуществил свою мечту. Не объехал вокруг земли. Хотя такая возможность у меня была, и не раз.

– Почему же вы этого не сделали?

– Не знаю, – Максим вздохнул. – Все время находились какие-то дела, – проговорил он с досадой. – Да и запал уже не тот. Я стал взрослым и скучным.

– Лешка! – послышался из-за двери голос Анны.

– Мне надо идти, – шепнул мальчик.

Он вскочил со стула и выбежал из комнаты. А Максим остался лежать на диване, глядя в потолок и о чем-то размышляя. На его синюшных обескровленных губах застыла странная полуулыбка.

Наконец дверь открылась, и в комнату вошла Анна, как всегда, сосредоточенная и хмурая. В руках – бинт, вата и коробочка с антисептиками и мазями.

– Надо сменить повязки, – сказала она, присаживаясь на стул.

Максим залюбовался ее лицом.

– Аня… – проговорил он с улыбкой. – Знаешь, годы пошли тебе на пользу. Ты стала еще красивей. Почему ты не пускаешь сюда сына?

– Потому что ему не стоит смотреть на ваши раны… Сейчас будет немного больно. Придется потерпеть.

Она принялась аккуратно разрезать старые бинты.

– А может, дело в другом? – тихо спросил Максим.

– Повернитесь боком, – сказала она. – Я обработаю рану.

Максим сделал, как она велела. Накладывая заживляющую мазь, она не смотрела ему в лицо.

– Аня, этот мальчик мой сын, верно?

Она замерла, но лишь на секунду.

– С чего вы взяли?

– Он похож на меня.

Анна сделала резкое движение, и Максим зашипел он боли.

– Простите, я случайно. Мало ли кто на кого похож?

Максим улыбнулся.

– Аня, может быть, я и правда самовлюбленный болван, не замечающий ничего вокруг… Но не настолько. Он вылитый я в детстве!

– Вам показалось.

– Аня, он ведь мой сын? Скажи правду, прошу!

Анна поднялась со стула.

– Пойду, принесу шприц. Пора сделать укол.

Она вышла из комнаты. Максим посмотрел ей вслед. Потом пробормотал:

– У меня есть сын… – Выдержал паузу и повторил, как бы стараясь приучить себя к этой мысли: – У меня есть сын. – И выдохнул: – Удивительно!

Когда минут через десять Анна вернулась с лекарством и шприцем, Максим сидел на диване, закутавшись в одеяло. Она молча набрала в шприц лекарство. Максим чуть поморщился, когда игла вошла ему в кожу.