Онлайн книга «Перстень Александра Пушкина»
– Смотри объявления типа: сдается дом. – Или гостевые дома, – дополнила Полина. – Я уже поняла, пожалуйста, перестань повторять. Минут пять они ехали молча. Потом он сказал: – Там у Пушкина даже меня пробрало. – Я же говорила, а ты смеялся. – Она провожала глазами рекламные щиты и указатели. – Я не смеялся, – возразил Сергей, контролируя информационное поле на своей стороне дороги. – Не верится… Перстень самого Пушкина! Последнее отдала бы, чтоб в руках подержать. – Нынешний владелец перстня вряд ли последнее отдавал. – Судя по ванной, у него много чего осталось. – Откуда вообще он появился? – Перстень? – Полина не отрывала глаз от дороги. – Хранился в Пушкинской библиотеке Александровского лицея, по-моему, в кабинете директора. В прошлом веке, году эдак в семнадцатом, его украл лицейский дядька и отдал старьевщику. Что было дальше, никто не знает. – Дядьку нашли? Обвинение предъявили? – А что толку? Старьевщик уже сбыл перстень с рук. – Полина невесело улыбнулась. – Представляю, какую смешную сумму он за него выручил! – Времена были другие, – сказал Дуло. – Семнадцатый год… Тогда за мешок муки жизнью человеческой могли заплатить. Помнишь фильм «Ленин в Октябре»? Полина посмотрела на него с любопытством: – А ты помнишь? Лично я его даже не видела. – Соплячка. – Напоминаю: у нас разница в возрасте всего восемь лет. Он заметил: – А десять – это уже поколение. Так что, дорогая, как ни крути, мы с тобой люди разных формаций. Полина захохотала и хлопнула его по руке. – Смотри объявления, – напомнил Сергей. – И все-таки, откуда он взялся? – Я же сказала… – Нет, а если с самого-самого начала? – О! Это очень интересная история! – воскликнула Полина. Сергей был уже не рад, что затронул эту тему. Теперь он один контролировал объявления на обеих сторонах дороги. – Я уже рассказывала тебе об одесских приключениях Пушкина. – Это когда он соблазнил жену генерал-губернатора? – Он ее полюбил, – уточнила Полина. – Но она его бросила. – Сергей продекламировал несколько строчек на память: – «Как овдовевшая супруга, как друг, обнявший молча друга перед изгнанием его!» – Молодец, – похвалила жена. – Так, глядишь, и обтешешься. – Культурным человеком сделаюсь рядом с тобой, – подтвердил Дуло, продолжая перебирать взглядом надписи вдоль дороги. – Тот год в Одессе был одним из самых счастливых в его жизни. Большой город, светское общество… И, заметь, в высших кругах было немало почитателей таланта поэта. – И среди этих почитателей – много прекрасных дам, – со знанием дела подхватил Дуло. – Много прекрасных дам, – повторила Полина, – светские рауты, опера, балы, морские купания… – Интересно, где купались во времена Пушкина? В купальнях? – с неподдельным любопытством поинтересовался Сергей. – Купальни появились позднее, в конце века. Во времена Пушкина публика купалась в открытой воде. И, кстати, это порицалось блюстителями общественной нравственности. – Представляю, какие у них были купальники! – Купальников не было. Были специальные платьица, – сказала Полина. – А как мужики? – Может быть, в нижнем белье… – Полина спохватилась. – Конечно, пляжи разделялись на мужские и женские. Как, впрочем, и купальни потом. Сергей взглянул на экран навигатора. – От города уже отъехали на семь километров, и ни одного подходящего объявления. – Мы отклонились от темы, – заметила Полина. – Что касается самого Пушкина, то Воронцов писал в Санкт-Петербург, что он ничего не делает, проводит время в совершенной лености и только таскается с молодыми людьми, которые умножают его самолюбие. – Думаю, так можно сказать о любом более или менее приличном поэте. – То-то и оно! Вспомни Иосифа Бродского! На суде его за это просто распяли! – Спохватившись, она посмотрела на мужа и безнадежно махнула рукой. – Воронцовой той зимой шел тридцать второй год. По общему мнению, она была женщиной не первой молодости, но очень кокетливой и легкомысленной. Короче, Пушкин не мог в нее не влюбиться. – Это что же получается? – Дуло что-то прикинул в уме. – Она была на год младше тебя? – В те времена женский возраст определялся очень предвзято, – ответила строгим тоном Полина, и Дуло не стал развивать эту тему. – Когда Пушкина выслали из Одессы, Воронцова на прощание подарила ему… – …тот самый перстень! – догадался Сергей и сам себя похвалил: – Вот я молодец! – Кстати, купив этот перстень, Елизавета Воронцова заказала его копию, поменьше, на свой палец. Во времена их бурной переписки, сразу после высылки Пушкина из Одессы в Михайловское, они скрепляли письма сургучной печатью с оттиском перстня. Впоследствии Пушкин считал перстень своим талисманом и связывал с ним свой поэтический дар. – «Храни меня, мой талисман» – про него? – Про него, – кивнула Полина. – Только при жизни Пушкина это стихотворение опубликовано не было. – В школе мы учили его наизусть. Воронцова была еврейкой? – Нет. – А почему надпись на камне сделана на иврите? – Какой купила, такой и купила. Перстень старинный, наверное, из-за этого. В те времена в Одессе можно было купить что угодно. Через Одесский порт велась оживленная торговля с Балканами, Средиземноморьем, Ближним Востоком. Сам город был наводнен чужеземцами. Помнишь, как писал сам Пушкин в «Путешествии Евгения Онегина»? Я жил тогда в Одессе пыльной… Полина замолчала, потерла висок и, вспомнив, продолжила: Все блещет югом и пестреет Разнообразностью живой. Язык Италии златой Звучит на улице веселой, Где ходит гордый славянин, Француз, испанец, армянин, И грек, и молдован тяжелый, И сын египетской земли Корсар в отставке, Морали. – Мне нравится, – заметил Сергей. – Но больше всего – про гордого славянина. – Ты специально меня подначиваешь? – спросила Полина. – Рассказывай дальше. – В общем, ты понял… Евреев там было тоже навалом. Так что перстень ей мог продать кто угодно. После смерти Пушкина перстень достался его другу Жуковскому. Он, как потом писал, сам снял его с мертвой руки Пушкина. После смерти Жуковского перстень наследовал его сын, который, в свою очередь, подарил его Тургеневу. В конце концов, он оказался… |