Онлайн книга «Клятва истинной валькирии»
|
– Прошу прощения, – вздохнул он. – Ничего не поделаешь. Но я могу поставить что-нибудь другое, и мы не будем слышать этот ужас. Ну, или вы сыграете – если вдруг будет желание… И он ткнул в сторону покрытого пылью пианино в дальнем конце гостиной. Пиджак он сбросил, и под ним обнаружилась залитая вином рубашка. Мэй кивнула на фортепиано. – А вы не играете? – Нет. От прежнего жильца осталось. Я сейчас вернусь. Он скрылся в темноте коридора, а Мэй уселась на табуретку перед инструментом и решила исполнить «Пляску смерти». Но, увы, рука задрожала – имплант опять вмешался в ее метаболизм, хотя теперь ее немного отпустило. Местный дизайн выглядел убого – и в гостинице, и в злосчастном клубе. А здесь ее встретила привычная, почти домашняя обстановка. Нейтральные цвета. Обивка дорогая, но не кричащая. Он вернулся в свежей рубашке и бросил ей полотенце. Мэй наскоро обтерлась и пересела на диван коричневой кожи. На столике уже ждали два бокала, а он нагнулся к шкафчику: – У меня только аргентинское красное. Местные его как воду хлещут, однако оно вполне неплохое… – Отлично. В самом деле, не все ли равно, какое вино пить? Имплант рассматривал любой вид алкоголя как токсин и мгновенно его перебатывал – поэтому напоить преторианца не представлялось возможным. Он разлил вино по бокалам и устроился рядом, морщась от боли. – Еще один замечательный день в чудесной стране Панаме. Надеюсь, они мне ничего не сломали… – Почему они напали на вас? – спросила Мэй. Руки еще дрожали, пришлось их засунуть между коленей – чтобы внимания не привлекать. – Я их в покер обыграл, – ответил он. – Да какая, в сущности, разница. Они тут постоянно должны самоутверждаться, повод не столь важен. Вы бы видели, откуда юнцы родом. Их можно понять. И даже пожалеть. Если очень захотеть, конечно. Он не стал распространяться, чем он в Панаме занимается, и Мэй решила: наверняка работает на правительство, и лучше щекотливую тему не обсуждать. Кроме того, он вообще ничего не рассказывал про ВС. Он без устали травил панамские байки – и с живым интересом прислушивался ко всему, что касалось РОСА. – А вы приезжайте и все сами увидите, – поддразнила она – он особенно долго ее расспрашивал про последние события в Ванкувере. Бутылка уже наполовину опустела. – Мы встретимся, я вам покажу город. – А вы были на Острове Ванкувер? Она покачала головой – нет, мол, и он искренне изумился: – Почему? Там так красиво! А посреди острова – обсерватория, старинная, построенная еще до Упадка. Ее отреставрировали, теперь можно добраться до вершины холма, зайти внутрь здания и почувствовать себя в центре галактики… И он широко развел руки: – Кругом звезды. И тишина. Мало где стоит подобная тишина, а там – ни звука… У Мэй с воображением было не ахти, но в уме вдруг живо нарисовалась красивая картина. И возникла мысль: а было бы неплохо куда-нибудь отправиться с этим парнем… посмотреть на звезды, хм… – Тогда вы мне покажете остров, правда? Он улыбнулся, и ее сердце застучало сильнее. А в глазах у него мелькнула… тоска? – Я бы с удовольствием, но… у меня дел по горло и… домой выезжать не часто получается. Да и никуда особо не получается выезжать, к сожалению. – Нелегкая работа у дипломатов, как я погляжу, – улыбнулась она и кивнула в сторону пиджака – тот уже валялся на диване. – Конечно… – засмеялся он. – Не уверен, что подвизаюсь собственно на дипломатическом поприще. Я, знаете ли… читаю в душах и разгадываю загадки. – И хорошо получается? А ведь он прав – вино отличное. Даже жаль, что имплант не дает опьянеть… – Если бы мне поручили заглянуть в вашу душу – о, я бы потерпел поражение. И мне бы грозило немедленное увольнение. Вас нелегко разгадать. Мэй ничего не ответила, а он тихонько произнес: – Но мои слова пришлись вам по душе, и это многое проясняет. Она подняла взгляд от бокала: – Что именно? Он смотрел ей в глаза – всего пару секунд, взвешивая что-то в уме. – Вы, например, всю жизнь беспокоились о том, как выглядите в чужих глазах. Волновались о том, что о вас думают. Тревожились о том, чего от вас хотят окружающие. Но еще вы знаете, кем вы хотите быть. Вам не нравится, когда люди делают о вас поспешные выводы, но и правды вы им не открываете. – А поконкретней? – Она попыталась задать вопрос шутливым тоном, но получилось не слишком хорошо – его слова попали в точку. А он снова надолго замолчал и молча смотрел на нее. А потом сказал: – Что вам очень грустно. Это первое. И он протянул руку и убрал спутанные, влажные волосы с ее лица. Нежно, мягко – но между ними словно проскочила искра. – Но почему? Какие причины для грусти у беспощадно прекрасной женщины из нордлингов? Особенно такой, что может шутя разбросать стаю бандитов и сыграть мелодию Сен-Санса? Мэй стало не по себе, горло перехватило, и ей вдруг отчаянно захотелось рассказать красивому незнакомцу все. Про отца, Порфирио, преторианцев, о возвращающемся странном ощущении необъяснимой силы, которая ни с того ни с сего завладевает ею… Однако она… улыбнулась сказанному. – Вы узнали мелодию. – Разумеется! В голосе прозвучало обиженное изумление: мол, за кого вы меня принимаете, мне ли не узнать музыку Сен-Санса… – Но вы пытаетесь уйти от ответа. – А вы – ответите на такой же вопрос? Почему вы грустны? Ибо в нем тоже чувствовалась печаль. Сначала она ничего не заметила – пока он не затронул ее за живое. Харизматичный, остроумный красавец с обезоруживающей улыбкой – этого хватило, чтобы отвлечь ее от того, что таилось у него внутри. Зато теперь она ясно почувствовала его меланхолию. Под его внимательным, изучающим взглядом Мэй почувствовала… грусть. Такую же, как у нее. Она ждала ответной колкости, но он – вдруг – взял серьезный тон: – Дело в том, что вы напомнили мне о доме. И он отвел руку от ее лица и вздохнул. – Вы молоды, прекрасны, умны, энергичны и… в общем, я давно не встречал таких женщин. Их здесь попросту нет. И я не скоро увижу женщину, подобную вам. Мэй не отняла руки. В груди боль отозвалась на его муку, а от его прикосновения по телу прокатилась жаркая волна. Они познакомились лишь два часа назад, но этот незнакомец, то веселый, то задумчиво-мрачный, привлекал ее. Неодолимо. Мэй плыла по течению последние месяцы, а сегодня, рядом с ним, как будто ступила на твердую почву. |