Онлайн книга «Чудо в пушистых перьях»
|
— Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, — пробормотала бабка. Вела она себя немного странно, то есть непривычно. Чувствовалась в ней, как и в Юрике, какая-то маета. С чего мается Юрик, было более-менее ясно, а вот с какой радости нашу бабку ломает? Может, она вчера тоже… того? От этой мысли мне сделалось значительно легче, я уже не чувствовала себя бесполезным членом общества, который пал столь низко, что умудрился напиться до бесчувствия. Но все мои сомнения в отношении бабкиной трезвости развеялись как дым, потому что она сказала: — С ума сойдешь с вами, без вина сопьешься. — Это в каком смысле? — подала я голос. Юрик вдруг возник с другой стороны постели и деловито сообщил: — Мужик-то — тю-тю, а мы даже не знаем, наш ли, нет ли, и куда он делся. А ну как он того? Или вовсе… Тут надо пояснить, что Юрик обычно изъяснялся многословно, но при этом не всегда понятно. Мне и в нормальные-то дни нелегко было общаться с ним, а с перепоя и вовсе не по силам. По этой причине я махнула рукой и произнесла по слогам: — Не мельтеши. — Ни-ни, — замотал головой Юрик и тоже пристроился на моей постели, но бабка гневно сверкнула глазами, и он сполз на пол. — Васька, — кашлянув, начала бабка, глядя на меня с томлением. — Я ведь ночью-то не поняла… Этот дурень заорал блажью: «степь да степь…» — и ладно бы пел, а то в первом куплете все слова переврал. И чего тогда горло драть, если слов не знаешь? Уж коль не знаешь, сиди молча, а он опять… Ну, я и рассерчала. С вечера Машка Громова нервную систему подняла со своей собакой, тявкает и тявкает, я таблетку выпила и только-только заснула, а тут этот… — Я его развеселить хотел, — кашлянул Юрик. — Не пьет, молчит, как такое вытерпеть можно? Вот я и запел. Хотел как лучше… — Ага, он хотел как лучше, а я в сердцах… может, чего лишнее сказала, так ты того, не сердись… — Ой, — простонала я, опустив голову на подушку и пытаясь понять, что им от меня надо. — Плохо тебе? — обрадовался Юрик, приподнимаясь с пола. — Может, пивка? Или водочки? Я махом, одна нога здесь, другая там… — Не надо водочки, — испугалась я. — А пиво? — И пиво не надо. — Правильно, — кивнула Варвара. — В этом деле рассол лучше всего. Ты полежи, полежи, сейчас полегчает… — У меня выходной, — пробормотала я. — Можно спать сколько душе угодно. — Вот-вот, — кивнула Варвара. Выглядела она подозрительно покладистой, и это насторожило меня, так что и спать расхотелось. — Васька, ты не думай, не со зла я, и гнать его не хотела, ни в жизнь бы я не стала его с кухни гнать, если б знала, что жених. Я ведь добра тебе желаю, может, я когда чего лишнее крикну, так ведь дело житейское, но чтоб навредить… Знать бы такое дело… Я б ни в жизнь. И пусть бы сидел хоть целые сутки.. — Как же, пусть, — проворчал Юрик с пола. — Это ты сейчас «пусть», а чуть что, сразу орать и милицией грозиться… — Слушайте, вы чего ко мне пристали? — не выдержала я. — Как же, — развел руками Юрик, — жених-то твой, а кухня общая. А Варвара его, не разобравшись, с кухни, да еще за шиворот. Я утром-то выглянул, его в подъезде нет. А куда ему деться, если он ни рукой, ни ногой? А бабка вообще утверждает, что мертвый… — Типун тебе на язык, — испугалась Варвара. — Какой мертвый? Живой он был, живой, и одет прилично, а когда я его на лестницу-то выдвинула, он даже крякнул, своими ушами слышала. Живой, — с сомнением протянула Варвара, глядя куда-то выше моего плеча. — Конечно, живой, — удивилась я. — Просто так люди не умирают, а этот совсем молодой… — Вот-вот, — кивнул Юрик. — Я и говорю Варваре Васильевне, что мужик был вполне самостоятельный. Ну не пил, ну молчал, однако живого от мертвого я отличу, и если он впоследствии стал мертвым, то уж тут… Не иначе как Варвара Васильевна его неловко темечком или еще каким местом зашибла… — Я тебя сейчас неловко зашибу, — рявкнула бабка. Но тут же сникла и со слезой в глазах попросила меня: — Васька, мужик-то твой жив ли? Позвони, хоть знать буду. — Какой мужик? — в очередной раз потеряв интерес к разговору, спросила я. — Ну этот, вчерашний… — Куда ж я звонить буду, если я этого мужика знать не знаю? — Как не знаешь? Ты сказала, что его зовут Коля. — Я сказала? — Тут что-то ненадолго мелькнуло в моем сознании, и я согласно кивнула: — Ну, Коля… только я его не знаю. А как он на кухне оказался? — Вопрос поверг обоих моих соседей в недоумение. Они переглянулись и уставились на меня, а я, естественно, на них. — Так он же с тобой пришел, — подал голос Юрик. — Нет, я с Сашкой, соседом, пришла, — покачала я головой. — В подъезде встретились, и он мне помог подняться. А этот уже сидел… и бутылка на столе стояла… вроде бы… — Тут я нахмурилась, потому что и утверждать, что в какой последовательности я видела, не могла. — Как же так? — разволновался Юрик. — Если он не с тобой, то с кем? Мы с Варварой взглянули на него весьма выразительно, а он начал беспокойно ерзать. — Я-то думал — жених твой, ведь за твоим столом сидел… и водка… выпьем, познакомимся… — Вот ты его и того, — ядовито заметила бабка, — а потом с больной головы на здоровую. — Я «того»? — заорал Юрик. — Да как я его «того», если я сам… — Вы чего с утра блажите? — зевнула я. — Где мужик? — Какой? — Вчерашний? — Так нет нигде. — Значит, ушел. — Как ушел? А вдруг… — Вот будет «вдруг», тогда и думать будем, — проворчала я, поднялась с постели, тряся головой, и направилась к окну, с намерением раздвинуть шторы. Меня слегка покачивало, но после банки рассола я чувствовала себя намного лучше. Я выглянула на улицу и тут прямо под своими окнами увидела «Жигули» белого цвета, довольно ветхие, но смутно знакомые. Немного попялив на них глаза, я вспомнила, что вчера мой друг Володя доставил меня на точно такой же задрипанной «копейке», и задумалась: а ну как я ночью не одна вернулась, и парень на кухне был все-таки Володя, а не Коля. |