Онлайн книга «Клим Драконоборец и Зона Смерти»
|
– Кувалду изобразим на месте, если будет нужда, – молвил он вслух и направился к выходу. Его тревожило пророчество насчет обратного пути. Три дня, пять или десять – разница невелика, но если путешествие затянется на пару месяцев, кто будет править королевством? Советники, конечно, люди мудрые, надежные, но вотчина у каждого своя, а за державу думает король. Думает и решает! Пока в стране тишь да гладь, можно положиться на советников. А вдруг?.. Вдруг орки перейдут границу? Вдруг киммерийцы устроят набег? Вдруг взбунтуются гномы или князь Нехайский, пользуясь безвластием, посягнет на трон дракона? Обуреваемый такими думами, он спустился вниз. Там поджидали стражники и герольды, а вокруг собрался народ, большей частью из приезжих, коим было любопытно поглазеть на короля. В воздух полетели шапки, какая-то девица бросила под ноги Климу букетик полевых цветов, потом толпа дружно выдохнула: – Вира лахерис, твое величество! – Майна хабатис, – отозвался Клим. – Пусть Господь вас благословит. Юный герольд придержал ему стремя, но он не торопился. Жди подарка… – сказал дух. Интересно, какого? В толпе наметилось бурление – кто-то, вовсю работая локтями, проталкивался к королю. Невысокий, длинноносый, с лохмами цвета соломы и в кафтане с изумрудным орденом… Не иначе как Гортензий де Мем, рыцарь Круглого стола! Добравшись до Клима, Гортензий преклонил колени. – Твой слуга, государь! Разреши слово молвить! – Валяй, – сказал Клим. – Хочешь насчет пьесы посоветоваться? – Нет, владыка. Я с ответным даром. С драгоценностью, что хранится в нашей семье целое столетие! Он вытянул руку с раскрытой ладонью. Там, заключенная в прозрачный шарик, застыла бабочка с крыльями темными как ночь. Небольшая – шарик размером со сливу, а бабочка и того меньше. – Что это? – спросил Клим. – Сон, мой господин. Если помнишь, я торгую снами. Сны в таких футлярах из прочного стекла. Если его разбить, бабочка оживет, станет летать над веками спящего, и привидится ему то, что заказано, – мать, умершая много лет назад, сказочная страна, о которой мечталось, или он проведет ночь в объятиях любимой. Есть сны для девушек и женщин, есть для мужчин, есть для детей… Разные сны. Но этот сон – особый. – Благодарю. – Клим принял шарик из рук Гортензия. – И в чем же эта особенность? – В том, государь, что, где бы ты ни очутился, приснится тебе самый близкий человек, и сможешь ты его увидеть и с ним поговорить. А сказанное тот человек услышит, поймет и сделает все по твоей воле, будто не сон ему был послан, а был ты с ним наяву. Чародейство предков моих, господин, пиктских друидов… Сохрани этот сон. Вдруг пригодится. – И правда, пригодится. – Клим спрятал шарик в пояс. – Предки твои, Гортензий, были мудрецы. Такую придумали телепатию! Он поднялся в седло, кивнул де Мему и пришпорил скакуна. Толпа раздалась, кто-то крикнул: «Ждем на праздник урожая, государь! У нас, в Липах-на-Взгорье! Вместе с королевой!» До завершения жатвы и праздника было еще двадцать с лишним дней. Вернусь ли? – подумал Клим. Фортуна благоволит, сказал дух. Однако придется странствовать по горам, лесам и соленым водам… Не один день! С чего бы? В сапогах ни колес, ни мотора, портиться нечему, и бензин им не нужен… Вернувшись во дворец, в свои покои, Клим застал там беготню и суету. Носились слуги с блюдами и крынками, фрейлины их подгоняли, а из будуара королевы, где она занималась чтением, танцами и вышиванием, слышались женские голоса, звон посуды и временами басовитый кошачий вопль. Кажется, его будущему проводнику приходилось не сладко. Тихо ступая, Клим приблизился к двери и заглянул в комнату. Там было полно женщин; Омриваль сидела в кресле, ее окружали с десяток фрейлин, а в середине будуара стояла ведунья госпожа Хоколь с сосиской в левой руке и аппетитным карасиком в правой. У ее ног сидел хатуль мадан: уши торчком, усы шевелятся, морда умильная. Рядом с ним поднос, но пустой. Возможно, он предназначался для карася или сосиски. Супруга графа Ардалиона была, как обычно, в строгом синем платье до пят и темной кружевной мантилье. Волосы длинные, темные, взор суровый, губы строго сжаты. Но, судя по тому, что руки ее были заняты, колдовать она не собиралась. – Я сказала, пой! – Голос госпожи Хоколь был повелительным и звонким. – Королева желает послушать. Пой, нечисть полосатая! – Ммне могу-уу! – провыл хатуль мадан. – А сосиску хочешь? – Очень! И ррыбку! – Тогда пой! – Хоколь опустила карасика. – Направо иди и песнь заводи! Живо! – Сказал, ммне могу-уу! Дуб нужен и цепь златая! Куда идти, если цепи ммнет? – Я тебе покажу цепь! – пообещала госпожа Хоколь, снова поднимая рыбку. – В подвал отправлю с цепью на шее, и будет она не златая, а железная. Вот тогда и запоешь! – Она откусила от сосиски, прожевала и заметила: – Ммм… вкуснота какая… А тебе – крысы. Конечно, если поймаешь. Фрейлины захихикали. Омриваль, добрая душа, пригорюнилась, – похоже, ей было жалко кота. Но обитательницы замка, даже сама королева, соблюдали правило: с госпожой Хоколь не спорят. Ведунья заговорила, плавно помахивая то сосиской, то карасем: – У нас в Хай Бории не капризничают и все почитают короля и королеву. Скажет королева: квакай! – будешь квакать. А не захочешь, так я помогу. – Она положила сосиску на стол и щелкнула пальцами. – Желаешь в жабу превратиться? Или в лягушку? Или все же будешь петь? Лихо она его дрессирует, подумал Клим. Цирк дедушки Дурова, и только! Хатуль мадан пошевелил усами, принюхиваясь то к сосиске, то к рыбке. Потом промурлыкал: – В жабу ммне надо, не террплю жаб. Так и быть, спою. Но сегодня я ммне в голосе. – Мы переживем, – пискнула юная фрейлина Дана. – Только песня должна быть про любовь! – Непрременно, – согласился кот и, задрав хвост, взревел дурным голосом: – Мальчик хочет в Тамбов, чики-чики-чики-та!.. Две фрейлины лишились чувств, Омриваль побледнела, а госпожа Хоколь выронила рыбку. Кот тут же ее оприходовал. Ведунья пришла в себя и гневно топнула ногой. – Просили про любовь! Без всяких чики-чики! Другую давай! – Это и есть прро любовь, только в дрругой рреальности, – сообщил кот, облизываясь. – И дрругих песен у нас тоже есть. Мрр… мрр… сейчас на писк настрроюсь… вот так: – Маррмеладный мой, я ммне пррава, поцеловала, обнимала… – Ах ты, охальник! Издеваешься, да? – Госпожа Хоколь совсем рассвирепела и принялась делать затейливые пассы. – Нет, не в жабу, не в лягушку, а в червяка! И в болото, в болото! Жабам на корм пойдешь, мармеладный мой! Сей же час! Громыхнуло, сверкнула молния, запахло сыростью и тиной, и кот в ужасе прижался к полу. Бог знает, чем бы все кончилось, но тут королева промолвила: |