Онлайн книга «Чудотворец»
|
* * * …Вот он, вялый и опустошенный, сидит на стуле в коридоре, глядя в одну точку. К нему подходит Вера Чернышова. – Вы произвели впечатление. Николай слабо кивает. – У меня к вам личная просьба… – неловко выговаривает Вера. – Тут один навязчивый поклонник ждет меня после работы. Не хочу с ним сегодня говорить. Не могли бы вы проводить меня до автобуса? Арбенин поднимает голову, встречается взглядом с женщиной. – При одном условии… Если вы согласитесь со мной поужинать. Вера не отводит глаз: – Договорились. * * * …Вот они выходят из здания института. Сидевший на скамейке Слава Тыквин встает, идет к ним – и Николай понимает, что тот никак не ожидал увидеть их вместе, не знает, как себя вести. – Привет, – кивает молодой человек Арбенину. – Ну, как там? – Нормально все. Извини, потом поболтаем – мы торопимся… Николай и Вера проходят мимо. Слава какое-то время смотрит им вслед, потом догоняет и перегораживает дорогу. – Вера, ты же обещала?! Сама сказала: как-нибудь погуляем вечером… – «Как-нибудь» – это не сегодня, – помолчав, говорит Вера. – Нет, подожди! Ты же сказала: сегодня свободна?! – Слава, тебе надо идти, – мягко вмешивается Николай. Молодой человек молча смотрит на него и явно не собирается выполнять ничьих просьб. – Сейчас ты развернешься и пойдешь прямо к метро, – размеренным тоном произносит Арбенин. Оцепеневший Слава пару секунд смотрит на Николая, затем разворачивается, идет прямо и натыкается на столб, стоящий в нескольких метрах сзади. Отступив на пару шагов, снова идет на столб. Обернувшись, молодой человек со страхом и растерянностью смотрит на Николая, явно не понимая, что происходит. – Ну, хватит, не издевайся, – шепотом просит Вера. – Столб можно обойти, – подсказывает Арбенин. Слава огибает столб и идет дальше, к метро… * * * Глубокой ночью, оставшись в комнате один, Ставицкий сел за стол и уставился на пластмассовый стаканчик с карандашами. На висках Виктора от напряжения набухли вены и выступили капельки пота. Не моргая, он смотрел на стаканчик до тех пор, пока тот чуть не сдвинулся к краю стола. Затем – еще немного, и еще… Наконец, карандаши падают на пол. Ставицкий, тяжело дыша, вытер с лица пот и задумчиво усмехнулся. * * * Николай пришел в сознание и открыл глаза. Медсестра, встретившись с ним взглядом, тут же побежала к дверям и крикнула, выглянув в коридор: – Юрий Ильич! В палату ворвался радостно улыбающийся Юра. – Ну вот, братишка, совсем другое дело! Давай уже, выкарабкивайся! – Как ты? – с трудом ворочает языком старший Арбенин. – Все хорошо, с долгом расплатились, – поспешно сообщил Юра и таинственно понизил голос. – Тут такое дело… Журналистка одна приходила, говорит: у этого Тыквина в восемьдесят третьем дядя работал в «Столичном вестнике»… Похоже, та статья – его рук дело. Николай невидяще посмотрел мимо брата и снова провалился в прошлое. * * * …Вот он в кабинете главного врача. На столе лежит номер «Столичного вестника», где на первой полосе напечатана статья с фотографией Арбенина и заголовком «Мистицизм наступает!..» Главврач вне себя от ярости. – Чудотворец, твою мать!.. Зачем ты вообще в это влез?! Зачем поперся в эту лабораторию?!. Теперь звонят с самого верху, «берут на контроль»! – он мрачно усмехается. – Ты знал, что советская психиатрия и мистицизм – две вещи несовместные?! – При чем тут мистицизм? Главврач молчит, с сочувствием глядя на Николая. – Писать заявление? – мрачно осведомляется тот. – Тебе легко: написал заявление, ушел… – как-то виновато вздыхает главврач. – А мне где взять такого специалиста?.. Извини, Коля, это – не мое решение. * * * …Вот он стоит рядом с профессором Голиным. Тот курит, стараясь не встречаться взглядом с Николаем. – Меня в этой статье обвиняют черт знает в чем! В мистицизме, шарлатанстве!.. Вы же знаете, что это не так?! – Коля, я пытался, но… Лабораторию вообще хотели закрыть. Удалось отстоять – при условии, что ты тут больше не появишься… Извини. Николай пару секунд молча смотрит на профессора, разворачивается и выходит из курилки… * * * Когда Николай очнулся окончательно, рядом с ним на стуле сидела мама. – Как вы расплатились с долгом? – Только не волнуйся, это все ерунда! – отмахнулась Анна Владимировна. – Главное, ты жив… Юрочка жив… – Что ерунда, мама? Женщина помялась, а потом с трудом произнесла: – Квартира… – Ты отдала за долги нашу квартиру?! Анна Владимировна, не выдержав, расплакалась. Николай какое-то время лежал молча. Наконец, он произнес – спокойно и твердо: – Не плачь, мама, будет у нас квартира… Все у нас будет. * * * В студии шла съемка. За столом сидели Виктор Ставицкий и Ярослав Гудовский, а одна из зрительниц – худая, морщинистая женщина, – говорила в микрофон. – У меня были бляшки – огромные, больше пятака – на руках, спине, голове, – сбивчиво, чуть не плача, рассказывала она. – Врач сказал мазать мази – которых сроду в аптеках нет… Я тогда простой крем… детский… положила к телевизору, чтоб вы зарядили… Стала им бляшки мазать – чешуя слезла, зуд исчез… А то ведь раньше вся чесалась – ночью спать не могла… – Сами бляшки пока не прошли? – Побледнели только. – Пройдут-пройдут… – Виктор Витальевич, родненький, – прослезилась женщина, – что б я без вас делала! …Эту передачу смотрели десятки тысяч телезрителей, в том числе и Арбенин. Он с забинтованной еще головой сидел на диване в съемной квартире с простенькой мебелью. Услышав, как открывается входная дверь, Николай не двинулся с места. «Это счастье: знать, что даже так, на расстоянии, ты можешь кому-то помочь. Но эффект от прямого контакта несравнимо выше… И я понял, что не имею права сидеть здесь, в Москве, когда моя помощь нужна людям по всему Советскому Союзу!» |