Онлайн книга «Сказки старой Англии»
Что за ветра сгубили Лилии прежних лет. Радостно и уверенно В мире цветет она, Знать не зная, что ей отмерена Лишь неделя одна. Так милосердное Время Жалует нам с тобой Не знаний тяжкое бремя, А только порыв слепой. И мы, не веря в забвение, Твердим и в краю теней, Что наши деянья и наши творения В мире всего прочней. Перевод М. Бородицкой В тот раз Дан что-то не доучил по-латыни, и его не пустили гулять, поэтому Уна отправилась в Дальнюю Рощу одна. На западной опушке этой рощи в дупле древнего бука хранилась большая катапульта Дана со свинцовыми зарядами, которую смастерил для него старик Хобден. Они называли это место Волатеррами – в честь крепости, упоминаемой в «Песнях Древнего Рима»: От грозных башен Волатерр, Что некогда воздвиг Какой-то древний великан Для доблестных владык… Они были этими «доблестными владыками»; а с тех пор, как Хобден навалил кучу хвороста между деревьями, превратив гребень холма в настоящую твердыню, он сделался для них тем самым «древним великаном». Уна проскользнула сквозь потайной лаз в ограде и встала над обрывом, приняв самый доблестный вид, какой только могла. Сверху ей был виден Волшебный Холм и все изгибы реки, вьющейся между лугами и посадками хмеля – от самого Веллингфордского леса до домика Хобдена возле кузницы. Юго-западный ветер (на вершине Волатерр всегда ветрено) дул со стороны лысого холма, на котором стояла Чериклекская ветряная мельница. Шум деревьев и гул ветра в ушах всегда волнуют, наполняют душу тревогой: вот почему, когда стоишь на Волатеррах, строки из баллад сами слетают с губ, смешиваясь с голосами ветра и леса. Уна достала из тайника катапульту Дана – по правде говоря, это была просто-напросто рогатка – и приготовилась достойно встретить войска Ларса Порсены, крадущиеся там внизу, вдоль реки, сквозь серебристые, трепещущие заросли ив. Шумный вихрь с протяжным воем промчался по долине, и в тон ему Уна продекламировала навзрыд: До самой Остии Астур Опустошил страну. Пал осажденный Юникул. Его бойцы в плену. Но шквал, не долетев до леса, неожиданно прянул в сторону и, мощно тряхнув одинокий дуб на Глисоновом лугу, упал и превратился в легкий ветерок, от которого верхушки трав затрепетали и пошли гибким, волнистым изгибом, как хвост у кошки, изготовившейся к прыжку. Добро пожаловать, герой, К своим полям родным! Чего ты ждешь? Перед тобой Открытый путь на Рим. Она подняла катапульту и выстрелила прямо в затаившуюся тишину зарослей, где трусливо прятался ветер. Какое-то резкое мычание отозвалось в кустах боярышника. – Ах, леший меня раздери! – вскричала Уна (это выражение она подцепила у Дана). – Кажется, я подшибла Глисонову корову! – Ну, держись, размалеванный коротышка! – прогремел внезапно голос из-за кустов. – Я тебе покажу, как метать камни в своих господ! Уна опасливо поглядела вниз и увидела шагающего по склону молодого воина в сверкающих бронзовых доспехах. Всего восхитительнее был шлем – с высоким желтым гребнем и конским хвостом, развевающимся на ветру. Уна слышала даже шорох конского волоса, трущегося о блестящие оплечья воина. – И с чего это Фавн решил, будто Юркий Народ совсем переменился? – пробормотал он, подозрительно озираясь. И тут его взгляд упал на русую головку Уны. – Эй, – крикнул он, – ты не видала тут маленького раскрашенного стрелка с пращой? – Не-а, – протянула Уна. – Но если вы видели пульку… – Видел?! – возмутился воин. – Да она просвистела на волосок от моего уха! – В общем, это я выстрелила… Простите, пожалуйста. Я не знала. – Неужели Фавн не сказал тебе, что я приду? – удивился он. – Если вы говорите о Паке, то нет. Я подумала, что это соседская корова. Я не знала, что это вы… А кто вы такой? Юноша расхохотался, обнажив два ряда великолепных зубов. Он был смугл и темноглаз, с черными густыми бровями, сросшимися над переносицей. – Меня зовут Парнезием. Я центурион Седьмой когорты Тридцатого легиона, Ульпийского Победоносного. Так это ты стреляла? – Ну да. Из Дановой катапульты, – призналась она. – Катапульты? – оживился воин. – Я неплохо разбираюсь в катапультах. Покажи-ка! Он перепрыгнул через изгородь, загремев своими доспехами, щитом и копьем, и быстро вскарабкался на вершину Волатерр. 
– Так-так… Праща на деревянной рогульке. Понятно, – молвил он и потянул за резинку. – Что за искусный демон изготовил эту дивно растягивающуюся кожу? – Это резинка. Вы вкладываете заряд в петлю, потом натягиваете посильнее… Парнезий натянул резинку и отпустил, ушибив себе при этом большой палец. – Каждому свое, – произнес он серьезно, возвращая рогатку. – Я лучше управляюсь с тяжелыми катапультами. Забавная игрушка, но не по мне, волчий хвост! Ты волков боишься? – В наших местах они не водятся, – заметила Уна. – Не говори! Волки, как и Крылатые Шапки, всегда появляются неожиданно! Разве тут не охотятся на волков? – Нет, – отвечала Уна. – Мы не охотимся ни на кого. Наоборот, мы охраняем фазанов. Знаете фазанов? – Да вроде знаю, – ухмыльнулся воин и вдруг закричал по-фазаньи, да так похоже, что какой-то фазан тотчас откликнулся ему из леса. – Пером пестры, а глупее кур! Точь-в-точь как римляне! – Но ведь вы сами римлянин? – И да и нет. Я один из тех тысяч и тысяч римлян, что никогда в жизни не видели Рима. Моя семья много поколений подряд прожила на острове Вектис. Знаешь этот остров? Его можно увидеть отсюда в хорошую погоду, если смотреть на запад. – Наверное, это остров Уайт, – предположила Уна. – Он виден с Большого холма в очень ясную погоду. – Вполне возможно. Наша вилла расположена на самом южном берегу острова, возле Сыпучих Утесов. Бо́льшая часть дома построена триста лет назад, но коровник, должно быть, еще лет на сто старше. Что-то вроде этого – ведь наш предок получил землю от самого Агриколы. Местечко недурное. Весной фиалки покрывают землю пышным ковром до самого моря. Сколько раз я бродил там со своей старой няней, собирая морские водоросли для себя и фиалки для матери. – А ваша няня – она тоже была римлянкой? – Нет, нумидийкой, да вознаградят ее боги! Добрая, милая коричневая толстуха с языком, что коровий погремок. Она была свободной. А скажи-ка мне, между прочим: ты-то сама свободная? |