Онлайн книга «Императрица и мятежная княжна»
|
– Что вы тут делаете, милейший? – Слушаю то, что мне слушать не положено. На вашем месте я рассчитал бы слуг: в дом может войти всякий. Принцесса молча, пристально смотрела на него. – Я пришел просить вас об исполнении слова, – усмехнулся Христенек – Вы обещали похлопотать перед графом о майоре Христенеке. На корабле готовят свадьбу, это будет самое время для подобной просьбы. Она молчала. – Кроме того, – продолжал Христенек, – раньше у вас не было денег, у меня были. Но теперь, к сожалению, наоборот. Принцесса с облегчением вздохнула, подошла к шкатулке и вынула мешочек с золотом. – Сдается, что вы большой плут, мой юный друг! – Это не так плохо, – сказал Христенек, – иметь своего плута при графе. Но это будет стоить хлопот о чине. И денег. Много денег! – Вы будете майором, – засмеялась принцесса и с торжеством обернулась к Доманскому, стоявшему в дверях… «Вот теперь ты точно поедешь…» – сказал себе Христенек. 21 февраля 1774 года в Ливорно стоял солнечный ветреный день. В доме Дика, английского консула в Ливорно, собралось блестящее общество. Двери залы распахнулись. Богатырская фигура Орлова заслонила вход, и он провозгласил: – Ее императорское высочество Елизавета! В великолепном туалете, сверкая бриллиантами, подаренными графом, появилась принцесса. Низко кланяясь, подходили гости к руке принцессы. С благоговением целовали руку. Граф Орлов представлял ей одного за другим: – Английский консул в Ливорно и кавалер российского ордена Святой Анны сэр Джон Дик с супругой… Адмирал русского флота Самюэль Грейг… Грейг в орденах, в парадном мундире почтительно целует руку принцессы. – Ишь, старая лиса, – шептал принцессе Орлов, – мундир парадный надел. Теперь никуда ему от нас не деться… Пир в доме Дика в разгаре. В широкие окна гостиной виден залив и корабли русской эскадры на рейде. С кораблей начали палить пушки. – В честь Вашего императорского высочества! – провозгласил Орлов. – Салют русских моряков наследнице престола! Гости за столом захлопали. Опьяневший Черномский что-то страстно доказывал по-польски Христенеку. Тот, соглашаясь, кивал. Они поцеловались. И только один Доманский был совершенно трезв и не спускал глаз с принцессы. Но та не смотрела на него. Она жадно глядела на море, где, медленно совершая маневры, двигались русские корабли. И шептала жене консула Дика, с которой уже успела подружиться, шептала так, чтобы граф слышал: – Да, да, я его люблю. И пусть я много страдала из-за любви, но я благословляю это страдание… – Возвышенно! – шептала в ответ жена консула. – Ох, глядите: на кораблях опять стреляют. Всю жизнь я мечтаю побывать там, и каждый раз он мне только обещает, – сказала она, кивнув на супруга. – Вы все можете… Попросите графа когда-нибудь… Только мужу ни слова, он ужасно к нему ревнует. – И она указала глазами на Грейга. – А вы его? – засмеялась принцесса. Жена консула потупила глаза. – Как мы все беспомощны перед ними, – сказала принцесса. И вдруг громко обратилась к графу: – У меня есть желание, граф. Я хочу сейчас же побывать на корабле. Я хочу все увидеть своими глазами. Наступила тишина. Жена консула захлопала в ладоши. Доманский побледнел. – Но Ваше высочество, – начал Орлов, – это невозможно. На кораблях идут маневры. Стреляют пушки, это опасно. – Я не узнаю вас, граф. Слово «опасно» странно звучит в устах героя, – надменно начала принцесса. «Ну, все точно! Чтоб ей до смерти захотелось, надо сказать «нет». Ох и граф!» – усмехнулся Христенек. – Граф прав, – резко сказал Доманский. – Клянусь доставить принцессу живой и невредимой на сушу, – сказал дотоле молчавший Грейг. На лице принцессы промелькнуло сомнение. – Ты не поедешь на корабль, – торопливо зашептал Орлов, – что бы ни обещала тебе эта старая лиса! Я тут хозяин… Точнее, поедешь, только с одним условием: венчаться! – Как… сейчас? – беспомощно спросила принцесса. – А почему не сейчас? Корабельный священник ждет нас. Сегодня я объявлю свою волю флоту. Твою волю. Иначе не быть тебе на корабле! Лицо принцессы вновь стало величественным, спокойным. И с презрительным торжеством взглянув на Доманского, она шепнула графу: – Что ж, решено! И поднявшись из-за стола, сказала, почти приказала: – Мы все едем на корабль, господа! – Не забудьте про чин, – прошептал сзади Христенек. Она засмеялась. Теперь она была совсем спокойна. Все шумно вставали из-за стола. Доманский растолкал совсем захмелевшего Черномского. – Мы едем, идиот. – Куда? – Вот это я тоже хотел бы знать, – сказал Доманский. И поправил пистолет под кунтушем. – Как… и вы, господа? – спросил Орлов, с усмешкой глядя на поляков. – И мы, – ответил Доманский. – Тогда… – Орлов приказал Христенеку: – Две шлюпки к набережной. – И повернувшись к Грейгу, объявил: – Поднять флаг на адмиральском корабле. И чтоб все офицеры были в парадных мундирах. Ее императорское высочество к рабам своим ехать изволят… Шлюпки приближались к адмиральскому кораблю. Матросы выстроились на палубе. – Ура! – разносилось в воздухе. – По-царски встречают внучку Петра, основателя флота Российского, – шептал Орлов. Глаза его стали безумными. – Ох, если бы ты знала, что я сейчас чувствую… И он сжал ее, будто загораживая своим телом от высокой волны. Орлов, принцесса и адмирал Грейг идут по палубе вдоль фронта почетного караула. И опять гремит «ура!»… Орлов и принцесса стоят на корме. Вокруг толпятся офицеры. – Наполнить кубки, господа… Граф Алексей Григорьевич любовь свою поминает, – обратился по-русски Орлов к офицерам. – Что ты сказал? – спросила по-немецки принцесса. – Любовь! – перевел ей Орлов. – Любовь, будь она проклята! – И, усмехнувшись, добавил: – За священником иду, сударушка! – Сударушка… – повторила она нежно. И смеясь, и посылая ей воздушные поцелуи, и все глядя на нее, будто не мог наглядеться, Орлов уходил от нее. Она улыбалась. И глядела в море. Христенек смотрел, как медленно уходил граф и как глядела в море принцесса… «Счастлива…» – Ваши шпаги, господа, – раздался голос сзади. |