Онлайн книга «Белый царь - Иван Грозный. Книга 1»
|
Федор не выдержал и одернул Дмитрия: – Митя, ты что? Что с тобой? – Отпусти, Федя. Или не видишь, что тут обман? – Какой обман, княжич? – возмутился парень. – Ты чего мелешь? У нас, Тимофеевых, товар самый лучший. Об этом тебе все на посаде, да и здесь, в рядах скажут. – Тимофеев? Так ты, наверное, сынок кузнеца Прокопа? – Да! Я Григорий, сын кузнеца Прокопа Тимофеева. Оружие у нас покупают не такие молокососы, как ты, княжич. Тебе, наверное, саблю в руках держать лишь для забавы приходилось? – Как ты меня назвал, смерд? Молокососом? – Молокосос и есть! – Григорий, сын кузнеца Прокопа, был так же дерзок, как и его отец. – Повтори! – процедил сквозь зубы Дмитрий. – Молокосос! – Ах ты гаденыш! Ну выходи сюда, я покажу тебе молокососа! Или только в речах ты смел? – Не бойся, выйду! Только потом не жалься батюшке, что тебя простолюдин побил. – Ты иди сюда, не мели языком! Федор вновь одернул Дмитрия: – Да что с тобой, Митя? Зачем парня задираешь, свару устраиваешь? Оглянись, народ только сюда и смотрит. – Пусть видят, как я проучу этого смерда. – Но что он тебе сделал? – Оскорбил! Или тебе этого мало? – Так ты же первый начал, Дмитрий! – Отойди, Федя, не влезай куда не следует. Григорий Тимофеев вышел к Ургину. – Ну, княжич? Вот он я. Хотел проучить, попробуй! Или мне повторить, кто ты есть на самом деле? Дмитрий без размаху резко ударил Григория в грудину. Сын кузнеца пошатнулся, но не упал. Треух слетел с его головы и покатился к плетню. – Знатный удар, княжич! Ничего не скажешь. Но только для тех, кто по-настоящему не дрался. Теперь мой черед. Я в должниках ходить не привык. Дмитрий усмехнулся и заявил: – Много говоришь, смерд. Дела не вижу. – Будет тебе дело! Григорий сблизился с Ургиным, с шумом выдохнул, расправил плечи и так же без замаха врезал противнику кулаком в грудь. Дмитрий охнул и ударился о помост, что предотвратило его падение. В глазах княжича потемнело, мурмолка слетела на землю. Федор бросился к товарищу и крикнул Григорию: – Ты очумел? Так и убить можно. – Поделом ему! – ответил сын кузнеца. – Не будет задираться. А то слишком много мнит о себе. Как же, сын самого князя Ургина! Вот и получил острастку. Григорий оперся о столб и глядел, как Федор приводил в чувство своего товарища. Колычев первым делом расстегнул ворот рубахи Дмитрия, хотел растереть грудь, но тот отстранил его. – Не надо, Федя! Сам напросился, вот и получил. Поделом мне. А ты молодец! – Он взглянул на Григория. – Силен не только в речах. – Княжич улыбнулся. Взгляд Григория был прикован к груди Дмитрия. Ургин опустил голову, хотел посмотреть, что так привлекло внимание сына кузнеца. Но тот вдруг ринулся на Дмитрия, схватил за отворот рубахи, рывком поднял на ноги. Он поднес к лицу княжича образок, вывалившийся во время свары на рубаху, и закричал: – Отвечай, откуда он у тебя. Ну? – Ты, я гляжу, мирно разойтись не желаешь. Думаешь, одним ударом одержал верх над Ургиным? Нет, смерд, придется с тобой разбираться серьезно. А ну-ка отпусти руки! Но Григорий, глаза которого загорелись ненавистью, не утихал: – Отвечай, пес, откуда у тебя этот образок, или удавлю прямо тут! Дмитрий попытался вырваться, но не смог. На помощь пришел Федор. – Послушай, Гриша! – сказал он. – Отпусти моего товарища. Отойдем от народа, я все насчет образка объясню! Ты еще благодарить Дмитрия будешь. Верь, парень, я правду говорю! – Объяснишь? Ладно! Идем за ряды, к частоколу. Но предупреждаю, соврешь, я людей покличу. Тогда мы в другом месте будем с вами разбираться. – Не грозись понапрасну, Гриша, охолонись. Мы же люди, а не звери, чтобы грызться меж собой. – Иной зверь получше человека будет. – Может, ты и прав. Отпусти княжича, иначе как мы за ряды уйдем? Григорий освободил Дмитрия, который не мог понять, отчего образок вызвал такую ярость у сына кузнеца, брата Ульяны. Молодые люди прошли к городьбе. Народ, привлеченный дракой, разошелся по своим делам так же быстро, как и собрался. У городьбы Григорий посмотрел на Федора. – Ну, говори, боярин, я слушаю! – Скажи, Гриша, вы раньше, года три назад, жили в деревушке у реки, недалеко от рощи? Сын кузнеца удивился и спросил: – В Кулешах? Жили, а что? Откуда тебе это известно? – Погоди! А пожара у вас в то же время не случалось? Летом, в день, когда на Москве была ярмарка? Григорий удивился еще более. От его враждебности не осталось и следа. Ее сменила растерянность, смешанная с удивлением. – Был пожар. – Был! Сначала молния ударила в крайнюю избу, где в то время находились без присмотра дети Анисьи. Изба загорелась. Потом полыхнул и дом кузнеца, который уехал на ярмарку вместе с сыном. Так? – Так! – проговорил Григорий. – Но Господь не дал сгореть в огне ни детям Анисьи, ни больной женщине Анне, ни ее дочери, которая сломала ногу, спеша к матери. Всевышний направил к месту пожара двух молодцев, которые и спасли людей. Я ничего не путаю, Гриша? – Нет! Но откуда тебе все это известно до мелких подробностей? – Все просто, Гриша. Этими молодцами были мы. Дмитрий, с которым ты драку учинил, и я, Федор Колычев. Сначала мы вынесли детей Анисьи, а потом пошли в вашу избу, объятую огнем. Девушку вынес я, а Анну – Дмитрий. Едва успели. Как все закончилось, Анна подозвала к себе нас, поблагодарила, Дмитрию дала образок, мне – икону чудотворца Николая. Она и по сей день стоит у меня в киоте. Я молюсь на нее. Григорий присел на корточки, прислонился к городьбе и вдруг смахнул набежавшую слезу. – Ты что, Григорий? Тебе худо? – спросил Федор, склонившись над ним. Сын кузнеца тихо проговорил: – Коли это правда, то Анна, спасенная вами, – моя мать, а девушка – сестра Ульяна. – Вот оно что? Ты сомневаешься, что я сказал правду? – спросил Федор. – Поверю, когда увижу икону! После пожара мы с отцом вернулись с ярмарки, Егор, который отдал рубаху молодцам, неизвестно откуда появившимся на деревне, и принимал детей Анисьи, сказал нам, что мать отдала спасителям икону. Это видели и другие люди. А вот про образок никто ничего не говорил. Поэтому я хочу видеть икону. |