Онлайн книга «Чудны дела твои, Господи!»
|
Боголюбов еще посмотрел на стену с портретами, широкими шагами направился к высоким дверям и распахнул их. Нина с той стороны отпрыгнула и чуть не упала. – Вы вчера не снимали музей с охраны? – вежливо спросил Боголюбов. Нина с ненавистью смотрела на него. – Я вчера похоронила любимого учителя и близкого человека, – выпалила она ему в лицо. – И если бы вы не прикатили, она была бы жива и здорова! – Нина!.. – одернул ее Саша. – А ты выслуживайся, выслуживайся! Может, к майским праздникам премию выпишут за лизоблюдство!.. И ты еще пару полотен вверх ногами повесишь! Она повернулась и побежала по белому залу с колоннами. При виде колонн Боголюбова затошнило. Он поднялся на второй этаж и уставился в окно на клумбу, похожую на бело-голубое облако. – Извините ее, Андрей Ильич. На самом деле никто не думает, что вы виноваты… – В каком смысле? – уточнил Боголюбов. – На самом деле все думают, что как раз я виноват! Где картина, которую преподнес Анне Львовне писатель? – Я не знаю, – ответил Саша с изумлением. – Должно быть, у нее дома. – Я хочу взглянуть на портрет. – Зачем?! Боголюбов усмехнулся. – Из эстетического интереса, Саша! Это можно устроить? – Не знаю, Андрей Ильич. Анна Львовна жила одна, пока сын не приедет, к ней в дом заходить нельзя, наверное… – У вас есть ключи? Или у кого они есть? У всех, как водится?.. – У меня нет, – твердо сказал Саша. – Может быть, у Нины или у Алексея Степановича! А у меня нет. – Кто такой Алексей Степанович? – Сперанский, писатель! – Да, да, – согласился Боголюбов, глядя в окно. – Знаменитый, я вспомнил. Длинная черная тень прочертила клумбу с первоцветами, мрачная фигура выступила на свет. Боголюбов сорвался с места и побежал по лестнице вниз, чуть не падая на ковровой дорожке. – Андрей Ильич, вы куда?! Боголюбов выскочил на площадь перед музеем, зажмурился от солнца и вбежал в распахнутые чугунные ворота. Убогая – как же ее зовут?! – неторопливо обходила цветочное облако. – Постойте! Она оглянулась и остановилась. Боголюбов подбежал. От резких движений колотило в висках, и голова как будто опять немного треснула. – Как вы вчера сюда попали? Я видел вас в окно! Ворота были закрыты, калитка тоже! Как вы прошли? Убогая постояла немного и двинулась дальше. Боголюбов схватил ее за руку. – Вы не понимаете меня? Как вы вчера здесь оказались? – Андрей Ильич, – выговорил подбежавший Саша, – что случилось? – Вот это, – убогая нагнулась и потрогала нежные лепестки, – мышиные слезы. А это крокусы. Кудрявчики – гиацинты. Беленькие – подснежники. А тюльпанов еще нет. Тюльпаны только пролезают. – Я вчера вас здесь видел. Как вы попали в парк?.. – Уезжай, – равнодушно сказала убогая. – Может, еще успеешь. И скорой походкой двинулась в сторону темневших на ярком солнце деревьев. Боголюбов двинулся было за ней, но Саша его удержал. – Что вы, Андрей Ильич? Она не в себе! – Насколько не в себе? Вчера она здесь разгуливала, а ворота и калитка были заперты! С той стороны бетонный забор с колючкой, а с другой лес и речка! Как она попала в парк? – С чего вы взяли, что она попала! – Я ее видел! Из окна, как сегодня! – Вы вчера были в музее? Как вы вошли? – Дверь была открыта! – заорал Боголюбов. – Служебный вход!.. Я зашел, а эта Евпраксия разгуливала по парку! – Ефросинья, – машинально поправил Саша. – Это совершенно невозможно. Каждую весну Анна Львовна… При упоминании этого имени Боголюбов застонал, а Саша продолжал с недоумением: – …непременно нанимает людей, чтобы обошли забор и заделали все дыры. Так повелось с тех пор, как туристы костер разложили и несколько деревьев погибло, они сгорели. Столетние липы! Музей в пять закрывается, сторож обходит парк, всех просит на выход, и так до утра. В выходные парк закрыт, Андрей Ильич. Тут он посмотрел на Боголюбова как-то жалостливо и придвинулся поближе: – Может, вам… показалось просто? Вы когда возле решетки гуляли, во сколько? – Я не гулял, – выговорил Боголюбов сквозь зубы. – Я видел эту вашу Ефросинью со второго этажа из окна. Это она гуляла по парку!.. Саша засмеялся. – Ну нет, это невозможно. Тут Боголюбов вдруг сообразил. Он вернулся к служебному входу, прошел коридорчик с лестницей, толкнул противоположную дверь и оказался во внутреннем дворе почти перед клумбой. …Вот так она и зашла. Она просто открыла двери. Видимо, тот, кто ударил меня по голове и чуть не убил, тоже был на улице. По крайней мере в помещении его не было! Он вернулся, застал меня в директорском кабинете и ударил. Или это она ударила, убогая Ефросинья? Боголюбов огляделся, как бестолковая охотничья собака, потерявшая дичь. Следы? Какие здесь могут быть следы?! Он ворвался в помещение и нос к носу столкнулся с Иванушкиным. – Я вчера пришел сюда, – сказал он Саше. – Эта дверь была открыта, а ту я не проверял. Я поднялся на второй этаж. Директорский кабинет тоже был открыт. – Как?! Боголюбов взбежал по ступеням и вошел в кабинет. Там ничего не изменилось, только не было на столе белого кувшина с первоцветами. Папки с тесемками по-прежнему лежали в несгораемом шкафу. Боголюбов вытащил папки. – Весь архив у меня в том кабинете, – сообщил Саша, вошедший следом, и махнул рукой куда-то в сторону. – Анна Львовна отдала, когда стала собираться. Какие-то незначительные бумаги у нее остались. Вы личные дела будете изучать? Я принесу. Но Боголюбову было не до личных дел сотрудников. Он быстро перебирал папки. Папка с надписью «Ремонт», папка с надписью «Личные дела»… Фанера первой категории!.. Зеленая папка, которую он едва успел открыть, исчезла! – А зеленая? – беспомощно спросил он у Саши. – Здесь совершенно точно была еще одна, зеленая!.. Саша посмотрел на него и пожал плечами, но спрашивать «в каком смысле?» не стал. Боголюбов сел в неудобное жесткое кресло с высокой спинкой и еще раз переложил туда-сюда папки. – Мне нужно увидеть картину, которую подарили Анне Львовне, – сказал он наконец. – Устройте мне это. – Да я даже не знаю… – В каких отношениях она была с покойным директором? Саша немного приободрился. Похоже, за последние полчаса он из нейтральной полосы значительно продвинулся в сторону противника, вот-вот окажется по другую линию фронта!.. Уж очень странно ведет себя новый начальник. Странно и подозрительно. |