Онлайн книга «Волшебный пояс Жанны д'Арк»
|
— Господин желал испытать меня… и я составил господину гороскоп. Мне печально говорить, но и молчать я не смею… не звезды открыли мне истину… звезды для глупцов, ибо какое дело небесным светилам до людей? Нет, я смотрел в кровь ягненка… я читал его печень и сжег кишки на огне… и мой демон рассказал мне то, что я готов поведать… но готов ли ты услышать, господин? Дым пьянил. — Говори! — Собственные губы Жиля слушались плохо. — Да будет так, — согласился монашек с гаденькой улыбкой. — Господин умрет. На костре… — Что? — Такова цена искупления… — А слава? — О, слава ждет господина… великая посмертная слава… тебе припишут множество грехов. И имя твое будут называть с именами иных богохульников, преступников столь кровавых, что и преисподняя содрогалась от творимых ими ужасов… — Но я… — Будешь невиновен, — сказал монашек и вновь сыпанул в костер порошка. — Ты будешь столь же неповинен в твоих грехах, как и та, которую ты предал… Жанна… Он желал увидеть демона, а увидел ее, стоящую у черты круга. Не девушку, а девочку в простом темном платье. — Ты… пришла ко мне? — Ты меня звал, — ответила Жанна отчего-то мужским голосом. — Ты хотел меня увидеть. И захохотала. Изо рта ее вырвались языки пламени, которые опалили лицо Жиля, он отшатнулся и выпал бы из круга, когда б не Якоб. — Нельзя, господин, — зашептал он, стиснув руку. — Это демон! Существо кривлялось и плясало, оно меняло обличья одно за другим. И вот исчез лик Жанны, черты переплавились в кривую некрасивую харю, которая не могла принадлежать человеку. Но и харя исчезла. Гийом. — Думаешь, ушел от меня? — Он погрозил Жилю пальцем. — Думаешь, я про тебя забыл? Я помню! Все помню! И про тебя, и про нашу тайну… Гийома сменил король. — Ты стал опасен, Жиль, — сказал он с укоризной. — А раньше ты верно служил короне… …Очнулся Жиль в собственных покоях. И верный Якоб сидел у кровати, вытирая пот. — Простите, господин. Я не думал, что демон будет таким сильным… Кажется, именно тогда Жиль и поверил в демона, пытаясь хоть так объяснить то странное, что случилось в подвале… Вера подвела. Дед утверждал, что от нее одни беды. Был прав. Жиль слишком боялся себя… и смерти тоже. И сейчас боится, хотя очевидно, что сбылось то странное предсказание. Случайно ли оно было? После той ночи многое изменилось. …Ушли алхимики и предсказатели. Франческо был ревнив и не собирался делить хозяйскую любовь с кем бы то ни было. Обманщик? Или он и вправду верил, будто подвластны ему высшие силы… …Прочие вечно требовали денег или же редкостей… акульи зубы и рог единорога, пальцы мумий… волосы из гривы белого льва… ворвань и кости древнего ящера… они хотели больше и больше. И Жиль давал. Золото у него имелось. …Золото уходило сквозь пальцы, точно песок. Франческо желал лишь знания. Он поселился на подземных этажах, которые покидал редко и исключительно по ночам. Он говорил, что свет дневной причиняет ему невыносимые мучения, и Жиль верил… он и сам не понял, как случилось так, что отныне все дела, даже самые малые и ничтожные, решал вместе с монашком. Нуждался в его советах. В самом его обществе, человека странного и пугающего. Катрин его ненавидела. Хотя монашек предложил ей помощь, сказал, что сумеет сделать так, что Катрин родит здоровое дитя, но она с гневом отвергла саму мысль о ритуале. Испугалась? Или же нет? Она говорила, что один лишь вид этого человека вызывает у нее величайшее отвращение, что чудится ей, будто Франческо вовсе не живой, что он мертвец и гниет… и от него же исходит великий смрад. Жиль не ощущал смрада. Благовония. И престранное ощущение покоя… И порой память его подводила. Он просыпался в собственной комнате и видел рядом с собой Якоба, который рассказывал… …Всякое рассказывал. Но было ли это на самом деле? Тайные ритуалы, в которых Жиль принимал участие. И оргии… и та девица, которую он видел будто бы во сне, но оказалось, что сие не сон… а девица понесла и родила крепкую девочку… И Катрин, драгоценная его Катрин, лишь взглянув на дитя, сказала: — Дьявольское отродье. Сама она возненавидела это дитя, верно, оттого, что так и не сумела родить собственное. Впрочем, ненависть эта воистину оказалась животворной: не прошло и двух месяцев, как Катрин прилюдно объявила, что вновь понесла. На сей раз она преисполнилась какой-то безумной уверенности в том, что всенепременно родит здоровое дитя. И Жиль соглашался. Ему легко было соглашаться с Катрин, да и не только с ней. Он все чаще уходил в сны, столь яркие, что поневоле становились явью, и в них, в этих снах, он был абсолютно счастлив. С чего ему возвращаться? Разве что затем, чтобы убедиться, что явь — сера и тосклива… нет, по-прежнему кипит жизнь в стенах замка Тиффож. И Катрин родила мальчика, но это не принесло ей счастья. — Жиль, очнись… пожалуйста, очнись… — Она плакала и умоляла, но ее мольбы вызывают лишь раздражение. Жилю хочется вернуться в сны. — Они одурманили тебя, мой бедный Жиль… они лишили тебя разума… о тебе говорят страшные вещи… послушай… Жиль не хотел слушать, но Катрин не уходила. Она шептала что-то о слухах, которые расползались, словно гнилая болезнь. И слухи эти были страшны… Говорили о том, что будто бы Жан де Малеструа, епископ Нантский, самолично вещал с амвона о страшных преступлениях, которые творились в подвалах замка Тиффож, о сгинувших детях, безвинных душах, принесенных в жертву… Глупость какая! В жертву приносили черных кошек и белых голубей. Детей… нет, если бы детей, Жиль запомнил бы… не позволил бы… кошки и голуби — дело иное, твари господни, конечно, и жаль их, безвинных, но демон требует крови. Осталось немного. Еще неделя или две… Франческо собирался составить гороскоп, чтобы точно понять… неделя или две — такая малость. И в руках Жиля окажется чудесное средство, которое спасет многие жизни. |