Книга Возрождение, страница 15 – Стивен Кинг

– Не сделаем, – вздохнув, согласилась Клэр. Ей скоро должно было исполниться тридцать, и она находилась в самом расцвете красоты. Может, потому, что наконец влюбилась? Если так, что за горькая ирония судьбы. – У меня на это не хватит смелости. Ее хватает только на то, чтобы позволить ей страдать.

– На небесах ее страданиям не будет места, – заявил Энди, будто подводя окончательную черту. Наверное, для него так и было.

Ветер завывал, старые стекла в единственном окне спальни дрожали, и мама сказала:

– Господи, какая же я стала худая. Я была такой красивой невестой, все так говорили, а теперь от Лоры Маккензи остались только кожа да кости. – Уголки ее губ опустились, как на раскрашенном лице печального клоуна.

Мне предстояло провести с ней в спальне еще три часа, прежде чем Терри должен был меня сменить. Часть этого времени мама могла проспать, но сейчас она не спала, и я лихорадочно искал любую возможность отвлечь ее от пожирающего само себя тела. Я бы уцепился буквально за любую тему. И так вышло, что этой темой оказался Чарлз Джейкобс. Я спросил, не знает ли она, куда он отправился из Харлоу.

– Ужасное было время, – сказала мама. – То, что случилось с его женой и маленьким сынишкой, просто ужасно.

– Да, – согласился я. – Знаю.

В одурманенном морфием взгляде умирающей матери отразилось недоверие.

– Ты не знаешь. И не понимаешь. Ужас был в том, что в этом не было ничьей вины. И уж конечно, вины Джорджа Бартона. У него просто случился припадок.

От нее я тогда узнал то, о чем уже рассказал вам. А она узнала об этом из уст Адель Паркер, которая говорила, что вид умирающей женщины будет преследовать ее до самой могилы.

– А я никогда не забуду его крика в морге Пибоди, – призналась мама. – Я представить себе не могла, что человек может так кричать.

Жена Фернальда Девитта Дорин позвонила матери и рассказала ей о случившемся. У нее была веская причина позвонить Лоре Мортон первой.

– Ты должна сообщить ему, – сказала она.

Моя мать пришла в ужас:

– О нет! Я не могу!

– Ты должна, – терпеливо повторила Дорин. – О таком не сообщают по телефону, а ты его ближайшая соседка, если не считать этой сплетницы Майры Харрингтон.

И мать, под действием морфия уже не считавшая нужным о чем-то умалчивать, рассказала:

– Я собрала все свое мужество и уже выходила из дома, когда вдруг почувствовала, как у меня схватил живот, и едва успела добежать до туалета, где меня пронесло.

Она спустилась с нашего холма, перешла шоссе номер 9 и добралась до дома священника. Думаю, это был самый долгий путь в ее жизни. Она постучала в дверь, однако преподобный открыл не сразу, хотя было слышно, как в доме играет радио.

– Да и как он мог меня услышать? – спросила она, глядя в потолок. – Сначала я едва коснулась двери костяшками пальцев.

Во второй раз она постучала громче. Джейкобс открыл и посмотрел на нее сквозь сетчатую дверь. В одной руке он держал большую книгу, и даже годы спустя она помнила название: «Протоны и нейтроны. Тайный мир электричества».

– Привет, Лора, – сказал он. – С вами все в порядке? Вы очень бледная. Входите же, входите.

Она вошла. Он спросил, что случилось.

– Произошла страшная авария, – сказала она.

Выражение участия на его лице сменилось тревогой.

– Дик или кто-то из детей? Вы хотите, чтобы я поехал с вами? Садитесь, Лора, на вас лица нет!

– С моими все в порядке, – сказала она. – Это… Чарлз, это Пэтси. И Морри.

Он аккуратно положил большую книгу на стол в гостиной. Думаю, именно тогда мама увидела название, и меня не удивляет, что она его запомнила: в подобных случаях люди замечают и запоминают все. Я знаю это по личному опыту. К сожалению.

– Насколько серьезно они пострадали? – спросил он и добавил, не дав ей ответить: – Они в больнице Святого Стиви? Наверняка там, она ближе всего. Вы можете отвезти меня туда на своей машине?

Больница Святого Стефана находилась в Касл-Роке, но их, конечно, отвезли не туда.

– Чарлз, вы должны проявить мужество.

Преподобный взял ее за плечи – осторожно, как сказала она, и не больно, но когда он наклонился и заглянул ей в лицо, его глаза пылали.

– Что с ними, Лора? Что с ними?

Мама заплакала.

– Они погибли, Чарлз. Мне так жаль.

Он отпустил ее, уронив руки.

– Этого не может быть, – произнес он голосом человека, который не сомневается в своей правоте.

– Мне надо было приехать на машине, – сказала мама. – Да, надо было. Но я не подумала и просто пришла.

– Этого не может быть, – снова повторил он, потом отвернулся и прислонился лбом к стене. – Нет! – Он ударился лбом о стену с такой силой, что висевшая рядом картина Иисуса с ягненком на руках задрожала. – Нет! – Снова ударился о стену, и на этот раз картина сорвалась с крючка и упала.

Мама взяла его за руку, вялую и безжизненную.

– Чарлз, не надо, – сказала она и добавила, будто обращалась к одному из своих детей: – Не надо, милый.

– Нет. – Он снова стукнулся головой. – Нет! – И еще раз: – Нет!

На этот раз она взяла его за обе руки и оттащила от стены.

– Перестаньте! Прекратите немедленно!

Он ошеломленно уставился на нее. На его лбу проступило ярко-красное пятно.

– Этот взгляд, – рассказывала она мне много лет спустя, умирая. – Я не могла его вынести, но должна была. Такие вещи надо доводить до конца.

– Пойдемте со мной к нам, – сказала она. – У Дика есть виски, и я налью вам стаканчик, потому что вам это нужно, а у вас, я уверена, его нет…

Он засмеялся. И его смех звучал жутко.

– …а потом я отвезу вас в Гейтс-Фоллз. Они у Пибоди.

– У Пибоди?

Она подождала, пока он осознает смысл ее слов. Он не хуже ее знал, чем занимались в заведении Пибоди. К тому времени преподобный Джейкобс много раз совершал богослужение на похоронах.

– Пэтси не могла умереть, – произнес он терпеливым, наставительным тоном. – Сегодня среда, а среда – день принца Спагетти, как говорит Морри.

– Пойдемте со мной, Чарлз. – Мама взяла его за руку и вывела во двор, залитый великолепным осенним солнцем. В то утро он проснулся рядом с женой и позавтракал, глядя на сына. Они болтали о всяких пустяках, как обычно делают люди по утрам. Мы не знаем, что ждет нас впереди. Любой день может оказаться последним, и знать об этом никому из нас не суждено.

Когда они добрались до шоссе – залитого солнцем, безмолвного и, как почти всегда, пустынного, – он наклонил голову, прислушиваясь к звуку сирен со стороны Сируа-хилл. Над горизонтом поднимался дым. Преподобный посмотрел на маму.