Книга Джек Ричер, или Дело, страница 39 – Ли Чайлд

Мы оба замолчали на несколько секунд; после паузы я спросил:

— Что еще вы знаете наверняка?

— Я не могу вам рассказать. Приказано держать это в строжайшей тайне.

— Давайте сыграем в «Двадцать вопросов»? [25]

— Давайте лучше не будем.

— В укороченную версию. Три вопроса. Ответы «да» и «нет».

— Только не ставьте меня в опасное положение, идет?

— Да мы оба уже в опасном положении. Неужто вы этого не видите? Мы же по-настоящему влипли: либо я влип здесь, либо вы — там. Рано или поздно один из нас должен будет помогать другому. Так, может, нам начать это делать уже сейчас?

Молчание. Затем:

— Хорошо, с богом, но лишь три вопроса.

— Они говорили вам про машину?

— Да.

— Кто-нибудь упоминал в качестве возможного мотива деньги из Косово?

— Да.

— Они говорили вам о других убитых женщинах?

— Нет. А кто эти другие убитые женщины?

— Убиты в прошлом году. Местные. Убиты тем же самым способом — перерезано горло.

— Связаны между собой?

— Возможно.

— Господи… Никто не сказал ни слова.

— У вас есть письменный отчет о перемещениях батальона «Браво»? В июне и в ноябре прошлого года?

— Это уже четвертый вопрос.

— Да мы же сейчас просто разговариваем. Два офицера, в одном чине, просто треплемся. Игра закончена.

— Здесь нет отчета о перемещениях батальона «Браво». Они ведь действовали в соответствии со специальным протоколом оперативных действий. Поэтому все хранится в Форт-Брэгге. Для того чтобы хотя бы заглянуть внутрь шкафа, где хранятся эти отчеты, необходим такой судебный запрос, какой вам вряд ли доводилось видеть.

— Ну а какие-либо общие успехи у вас есть? — спросил я.

Он не ответил.

— Сколько обычно требуется времени на то, чтобы ваше секретное оружие сработало? — спросил я.

— Обычно оно работает быстрее, чем сейчас.

Я замолчал. Между нами возникло какое-то мертвое пространство; я слышал только тихое дыхание. После паузы Мунро сказал:

— Послушайте, Ричер, как я полагаю, об этом вообще не стоит говорить, потому что вы просто подумаете как следует и поймете, что́ я еще мог бы сказать. Ведь мы оба знаем, что меня послали сюда для того, чтобы прикрыть чью-то задницу. Но я не из таких. И никогда им не был.

— И?..

— Из того, что мне сейчас известно, могу сказать, что ни один из наших парней не убивал никаких женщин. Ни в этом месяце, ни в ноябре, ни в июне. Вот как это выглядит на данный момент.

Едва я положил трубку, закончив разговор с Мунро, как Деверо сразу же вошла в кабинет. Возможно, она, сидя перед коммутатором, смотрела на сигнальную панель.

— Ну как? — спросила шериф.

— Никаких патрулей в запретной зоне. Никто не покидал Келхэм после прибытия туда Мунро.

— А что другое он может сказать, как вы думаете?

— И он ничего не заметил. Думает, что преступника надо искать не на базе.

— Та же самая песня.

Я кивнул. Сплошные туманные отговорки. Политика и реальный мир. Полное замешательство.

— Как насчет того, чтобы поужинать? — спросил я.

— После, — ответила она.

— После чего?

— У вас проблема, которую надо решить. Те самые двоюродные братья Макинни на улице. Они ждут вас. И не одни, а с подмогой.

Деверо провела меня по коридору в тускло освещенную угловую комнату с окнами на двух стенах. Мейн-стрит перед зданием ведомства шерифа была пустынной. Никакого движения. Но в окно, выходившее на Т-образный перекресток, я увидел четыре фигуры. Два моих старых приятеля плюс еще два парня такого же пошиба. Грязные, длинноволосые, обросшие шерстью, с синими татуировками. Они стояли вокруг широкой зоны, в которой встречаются две дороги. Стояли, засунув руки в карманы, подкидывая ногами комья земли, и больше ничего.

Моей первой реакцией было восхищение — я был буквально потрясен. Удар головой обычно чреват серьезной травмой, особенно если этот удар нанесен мною. Но гулять и разговаривать спустя всего несколько часов после нашей стычки — это казалось мне просто невероятным. Моей последующей реакцией было раздражение по отношению к себе. Так недавно в городе, приехал в него с такой неохотой, такой уважаемый — и вот теперь приходится искать смягчающие вину обстоятельства, чтобы выйти из этого дурацкого положения. Посмотрев на Деверо, я спросил:

— Что, по-вашему, я должен делать?

— Вы могли бы извиниться, после чего они уйдут, — ответила она.

— А какой еще у меня есть выбор?

— Вы можете дать им сначала побить себя. А потом я смогу арестовать их за неспровоцированное нападение. Мне ужас как нравится такой поворот дела.

— Они вообще не станут бить меня, если вы будете поблизости.

— Я буду находиться вне зоны видимости.

— Честно говоря, мне не нравится ни первый вариант, ни второй.

— Либо то, либо другое, Ричер. Выбор за вами.

Я вышел на Мейн-стрит, как парень, которого я видел в каком-то старом фильме. В этом месте должна была бы звучать музыка. Я повернул направо, лицом к северу. И остановился. Эти четверо парней увидели меня. Они на мгновение удивились, а затем предчувствие наступающих событий стало разогревать их. Все четверо выстроились в линию в направлении запад-восток, выдерживая дистанцию друг от друга примерно в четыре фута. Они сделали шаг по направлению ко мне, а потом остановились и стали ждать моего приближения. Справа позади них на келхэмской дороге стояли два грузовика. Один был тот самый, выкрашенный кистью, который я видел раньше; перед ним стоял другой грузовик примерно в таком же состоянии.

Я пошел вперед, словно рыба, плывущая навстречу сети. Солнце стояло высоко, как и должно быть в марте. Воздух прогрелся. Я чувствовал, как мне припекает спину. Я шел, ощущая дорогу сквозь подошвы своих башмаков. Руки держал в карманах. В них ничего не было, кроме столбика четвертаков, которые я наменял в кафе. Я зажал в кулаке этот завернутый в бумагу столбик. Пять долларов подготовлены для удара; это меньше того, что я потратил на телефон.