Книга Ветеран бандитских войн, страница 65 – Владимир Колычев

— Я бы и призналась, да не в чем было. — Рая с укором смотрела на Олега.

— А как же Аскольд? Ты же с ним была!

— Вот поэтому я и не хочу с тобой жить! — Рая повернулась к мужу спиной. — Я готова рассмотреть любые варианты… Достал!

— Постой! — Олег схватил ее за руку, хотел развернуть супругу лицом к себе, но сдержался. — Я вчера с Патриком говорил!

Рая сама повернулась к Олегу и с тревогой посмотрела на него. Она всерьез опасалась, что у него началось обострение болезни.

— Он сказал, что спал с тобой.

— Знаешь, я, наверное, зря от тебя ушла, — озадаченно проговорила она. — У тебя, похоже, тяжелый случай. Тебя спасать надо, а я руки опустила. Ну наговорил ты мне гадостей, но ты же болен…

— Я реально разговаривал вчера с Патриком! Мы с ним дрались! Вот, шишка на виске! Губа вот разбита. Зуб вставлять надо будет. Я ему морду набил, а это — его телохранители! — Олег ощупал пальцами припухший нос.

— Сильно по голове ударили?

— При чем здесь это?

— Патрик и соврать мог. Ты что-то про Вику говорил. Ты с ней спал?

— Э-э…

Олег поймал себя на мысли, что всерьез задумался над вопросом, говорить Рае про Вику или нет. Может, она ничего и не знает.

— Говорил, что спал, но можно ли этому верить, я не знаю. Сейчас не знаю. Врачу тебя надо показать.

— Не надо, нормально все.

— Вот это и плохо, что нормально. Плохо, что для тебя нормально… — Рая смотрела на мужа озадаченно-иронично.

— Я спал с Викой.

— Тогда понятно… — как-то не очень расстроенно сказала она. — Понятно, почему Патрик тебе про меня сказал. Это он со зла… Если говорил…

— Говорил!

Олег уже не хотел соглашаться с диагнозом, к которому его подводила Рая. Он не хотел быть сумасшедшим. Может, он и выдумал страшные признания, которые вывалила на него Рая, но в Москве он точно был и с Патриком дрался, даже Вику видел. Правда, сцена с Викой была какая-то странная. Патрик позвонил ей, и она тут же показалась на глаза. Как будто готовилась к выходу. И промелькнула, как мимолетное виденье. Но драка точно была… И Гаврила повесился… Но Гаврилу он не видел, не успел… А может, и не было ничего…

— Так, погоди! — всполошился Олег.

Он вытянул руку, отгораживаясь от Раи, схватился за телефон, позвонил Ольге.

Сестра сказала, что Гаврила действительно повесился и труп его в морге. Но при этом она хотела знать, зачем он позвонил, и спросила об этом встревоженно, как будто опасалась за его душевное здоровье.

Рая ничего не говорила. Но на Олега она смотрела, обеспокоенно качая головой. Как бы психушку не вызвала…

— Я говорил с Анютой, она сказала, что позавчера ты звонила Гавриле. И приезжала за ним.

— А ночью меня соседи видели? — без ехидства усмехнулась она.

— Ну, ты права, там темно было…

— Темно, — кивнула она. — А у нас светло. И камеры во дворе. Можешь перемотать запись, посмотреть, что я делала вчера ночью. Я не уезжала из дома.

— Не уезжала?

Рая взяла Олега за руку, провела в сторожку, выпроводила оттуда охранников и усадила мужа за монитор. Олег и сам знал, как пользоваться аппаратурой. Для начала он занялся камерой, направленной на ворота, отмотал запись назад на двое суток и включил с момента, как сам приехал домой из больницы. Вот его машина вкатилась во двор, потом выехала за ворота. Вот Рая отправилась за детьми в школу, через час вернулась. И вчера все было то же самое — в школу и обратно. Но, может, в машине находилась и не Рая. Олег выбрал камеру, которая была установлена в гараже. Он отмотал запись назад, и в это время в сторожку ворвались дети.

— Папка! — прыгнул ему на шею Пашка.

— Папуська! — И Юлька от него не отставала.

— А почему ты не завтракал с нами? — спросил сын.

— Папа занят, не мешайте ему! — строгим, но вовсе не злым голосом сказала Рая. — Давайте в машину!

Она отправила детей, а спустя несколько минут подала в сторожку кофейник и бутерброды. Ничего не сказала, но рукой по волосам Олега провела. Дескать, не расстраивайся, все будет хорошо.

Рая сама отвезла детей в школу. И позавчера она ездила за ними, и вчера выводила машину из гаража… И никаких подозрительных перемещений Олег не заметил. И в гости к ней никто не приезжал. И фотомонтаж он не выявил. А вид у Раи во всех эпизодах был грустный, не радовало ее расставание с мужем.

Она вернулась, как и должна была, через час, зашла к нему в сторожку.

— Ну как, обнаружил крамолу?

— Да нет, нормально все.

— Ты еще телефон мой не смотрел, — усмехнулась она. — Может, там исходящий звонок на номер мобильника Гаврилы был.

— Ну, номер и стереть можно.

— А ты через оператора пробей, может, и выявишь.

— Можно и с другого номера звонить.

Она вдруг обхватила ладонями его щеки. Олег решил, что Рая хочет его поцеловать, напрягся. Но нет, она просто смотрела ему в глаза, будто исследуя.

— У тебя осмысленный взгляд… — разжав руки, с досадой сказала она. — Ты в здравом уме. Это хорошо. Но в то же время и плохо… Да, нам действительно нужно расстаться.

В ее голосе прозвучали трагические нотки, но вместе с тем в нем чувствовалось и смирение перед судьбой.

— Для этого есть причины? — Он внимательно посмотрел на нее, выискивая слабину.

— Ты все время пытаешься меня в чем-то обвинить. То Данилу я убила, то Гаврилу. Я даже боюсь предположить, почему он повесился. Наверное, и признание сделал…

— Разве я говорил, что Гаврила сделал признание? — Олег задумался, прокручивая в памяти недавний разговор.

— Нет. Но скажешь… Он признался в том, что это я убила его отца. Ты это хотел мне сказать? — Она смотрела на него как на безнадежно больного.

— Да, он оставил предсмертную записку. Но в смерти Данилы он обвинил самого себя.

— Да? — Рая заметно повеселела, но радости в ее глазах не было. — А почему ты винишь меня?

— Ты имела на него влияние, ты могла внушить ему все, что угодно.

— Это ты так думаешь. Потому что ты себе внушил, что я убийца, что я шлюха… И как нам с этим жить?

— Мы же расходимся.

— Это была твоя идея! Но я ее принимаю. Я позвоню Ольге, скажу, что тебе нужна консультация психотерапевта.

Рая повернулась к мужу спиной, вышла из сторожки. Олег должен был остаться на месте, но как будто какая-то сила потянула его за ней.

— Хочешь сказать, что ты не признавалась мне ни в чем? — на ходу спросил он.

— Это ты сам себе придумал, сам себе и сказал.