Онлайн книга «Дракон из Трокадеро»
|
– Огюстену Вальми! – ни с того ни с сего закричали хором Рафаэлла де Гувениль, Хельга Беккер и Матильда де Флавиньоль. Кэндзи бросил украшать прилавок, сжал губы, посмотрел на пораженное лицо Ихиро и бросился к нему. – Не сходите с ума, это всего лишь совпадение, к этим убийствам вы не имеете никакого отношения. – Подумать только! Вчера вечером я отправился на работу, а вечером вернулся сюда! У меня нет сил, в меня выпустят стрелу, и она вонзится мне между лопаток, я в этом уверен! – Вы и так целыми днями носа не кажете из комнаты, которую предоставил в ваше распоряжение Виктор. Но ведь вечером вам в ней оставаться не обязательно! Ихиро втянул голову в плечи. Если он потеряет работу, то навсегда лишится денег на квартиру, рис, чай и мелкие расходы. Он медленно поднял лицо и неподвижно уставился на Кэндзи. – Я нашел решение на тот период, пока полиция не найдет виновного. – Да? Что же это за решение? – Мне нужно найти замену. Предпочтительно японца. Мы обрядим его в мою одежду. Удивление Кэндзи тут же уступило место возмущению. – Я отказываюсь! Категорически! – У вас будет право посмотреть спектакль. Актриса Сада Якко очаровательна, ее пантомима приведет вас в совершеннейший восторг. Что же до Лои Фуллер, то ее покрова, окрашиваемые в разные цвета электрическими прожекторами, вызывают душевный подъем. – И речи быть не может. – Мори-сан, бесценный мой друг… – Кэндзи! Могу я с вами поговорить? – спросил Виктор. – Одну минуту. Кэндзи схватил большой конверт со своим последним приобретением – ксилографией Тории Киёнага [43] , живописавшей общественные бани изнутри, которую он намеревался подарить Джине, когда она проснется. Любопытство Ихиро его настораживало. – Этот человек сведет меня с ума, – проворчал он. – Если вы хотите от него избавиться, предоставьте все мне. Полагаю, вы слышали? – Да-да, отель рядом с Трокадеро, стрелой убили человека. Бегите уж, но если Таша и Айрис узнают – вам несдобровать. «Учуяв кровь, кошка не может скрыть вожделения», – гласит поговорка. – Которую вы только что сами и придумали. Мне лучше действовать в одиночку. Жозеф в курсе, я его предупредил. Вид расстроенного зятя убедил Кэндзи окончательно. Наконец, все стали уходить. Фредерик проводил взглядом женщину с двумя строптивыми собачонками на поводках, в кильватере за которой двигались две клиентки лавки, то и дело путавшиеся в оборках и воланах своих просторных цыганских одежд. Но вся загвоздка заключалась в том, что они окружили Виктора Легри плотным кольцом и, таким образом, превратили в недоступную жертву. От первоначального плана Даглану пришлось отказаться. Он приблизился к книжной лавке и увидел двух японцев, с воодушевлением что-то обсуждавших под присмотром третьего субъекта с жесткой белокурой шевелюрой, облокотившегося на прилавок. «Итак, два азиата, – констатировал Фредерик Даглан. – И какой из них мне нужен?» Один из азиатов грозил пальцем другому, согнувшемуся в почтительном поклоне. Вдруг тот бросился к винтовой лестнице, собеседник побежал за ним. Облокотившийся на прилавок блондин безнадежно махнул рукой, пожал плечами и углубился в чтение ежедневной газеты. До слуха Жозефа донесся тихий звон колокольчика и стал затихать. Нужно сказать Кэндзи. Жозеф машинально кивнул новому клиенту и сложил газету. Через две минуты, заинтригованный стоявшей в лавке тишиной, поднял голову. Человек рассматривал его с насмешливым видом. – Я пришел по делу не к продавцу книг, а к детективу-литератору. Не признали меня, господин Пиньо? – Э-э-э… Нет. – Мы как-то обедали с вами в компании одной милой девушки, вашей невесты. Мадемуазель Айрис, если не ошибаюсь. Вы развивали передо мной интригу одного вашего романа, если мне не изменяет память, он назывался «Странное дело аквилегий [44] ». – Ах да! Я совершенно забыл. Когда же это было? Я женат уже не первый год, у меня двое детей, мальчик и девочка, и я… – Примите мои поздравления. Это было в 1893 году. В те времена я был королем маскировки. Остаюсь им и сейчас. Жозеф растерянно разглядывал незнакомца, усиленно копаясь в своих воспоминаниях. Эти привлекательные черты, вероятно, околдовывавшие женщин, эта ироничная улыбка… Да, это он! Если не считать пары седых прядей, он совершенно не изменился. – Акции «Амбрекса»! Леопард! – Я променял это рубище на шкуру хорька, растворился в толпе и теперь облегчаю карманы моих собратьев от отягощающей их мелочи. В конце концов, мелочь не так… – Но ведь это опасно… – В каждой профессии есть свой риск. – Я имею в виду, что с учетом былых подвигов вам опасно топтать французскую землю. – Ну, что до этого… – Он щелкнул пальцами. – Все уже быльем поросло, а полиции и без меня есть за кем гоняться. Вон, в темных закоулках Выставки свирепствует убийца, разящий всех из своего лука. Как бы там ни было, для них он представляет больше интереса, чем скромный карманник: Из граммофона на верхнем этаже лилась, потрескивая, ария Моцарта: In Italia seicento e quaranta, In Allemagna duecento e trentuna, Cento in Francia, in Turchia novantuna, Ma in Ispagna son già mille e tre…* [45] – Mille e tre1, [46] – повторил Фредерик Даглан. – В моей коллекции бумажников экспонатов больше, чем у Дона Жуана женщин. Так что тут мне жаловаться грех. Виктор Легри скоро вернется? Жозеф почесал затылок. – По правде говоря, у меня такое ощущение, что он ушел надолго. – Ох уж этот Легри, как всегда – по горам, по долинам. Придется мне навестить его в семейном гнездышке. Окажите любезность, черкните его адрес. Увидев, что Жозеф собирается фыркнуть и послать его куда подальше, Фредерик Даглан нахмурился. – В чем дело? Что за нерешительность? Вы что, не верите мне? – Дело в том, что… это конфиденциальная информация. – Полно вам, разве я могу причинить зло человеку, который вытащил меня из самой что ни на есть скверной передряги? Сведения, которые я имею ему сообщить, обладают первостепенной важностью. |