Книга Дочь палача и ведьмак, страница 47 – Оливер Петч

— Смотри лучше, чтобы Земер тебя здесь не увидел. Иначе ему в голову что-нибудь взбредет.

— Ха! — гаркнул палач. — Плевать мне на Земера с высокой колокольни. — Он демонстративно сплюнул на мостовую. — А теперь мы пойдем, куда вздумалось мне. В отличие от тебя, курица бестолковая, мы с твоим мужем кое-чего надумали.

— Ну и что же, позволь спросить?

— Об этом лучше поговорить наедине. И лучше всего без детей… — Палач снова взглянул на немого Маттиаса. — Ну что, сумеет твой защитник отвести сорванцов домой к Михаэлю и немного за ними присмотреть?

Магдалена фыркнула.

— Лучше вас с Симоном, вместе взятых.

Петер с Паулем напыжились, но Маттиас достал еще две сушеные сливы, и дети с готовностью за ним последовали. Только когда малыши и их безмолвный товарищ скрылись за поворотом, палач развернулся к дочери.

— Ну? — спросила она с любопытством. — Что вы задумали?

Якоб ухмыльнулся и достал свернутую рясу, которую до сих пор прятал за пазухой.

— Брат Якобус и святой Симон еще раз наведаются в обитель, — сказал он насмешливо. — Мне нужно проверить там кое-что. Ну что, могут двое святош рассчитывать на помощь слабой женщины?

— Если нужна слабая женщина, подыщи кого-нибудь другого.

Палач вздохнул.

— Ладно, просто женщина. Главное, чтобы монахи пялились на тебя, а не на нас.

Магдалена улыбнулась и последовала за отцом, который уже двинулся в сторону церкви. Судя по всему, дело это захватило его окончательно.

Перед входом они встретили Симона, который с нетерпением дожидался жену.

— Ты хоть представляешь, как я волно… — начал он, но Куизль прервал его:

— Она была с Маттиасом и, как видишь, жива. Так что оставим это.

— С немым помощником Греца? — Симон изумленно уставился на жену. — А он-то тебе на что сдался?

— По крайней мере, он смотрит за малышами, пока господин папа копается в книжках, — огрызнулась Магдалена.

— Минуточку, я занимаюсь этим лишь для того, чтобы распутать убийство. Ведь это ты говорила…

— Уймитесь! — прикрикнул палач на спорщиков. — Ругаться в Шонгау будете, сколько влезет. Сейчас нужно выручить Непомука, а для этого мне нужно посмотреть часовню. Так что пойдемте уже, черт бы вас побрал!

Он отворил двери и вошел в церковь. В полдень паломников внутри было совсем немного: человек двадцать преклонили колена на задних рядах и молились с закрытыми глазами. Впереди, у главного алтаря, одинокий монах занимался приготовлениями к следующей службе. К своему ужасу, Магдалена узнала в нем келаря, брата Экхарта.

— Ну, превосходно, — прошептала она. — Один раз этот жирдяй меня уже выставил. Не думаю, что смогу его отвлечь.

— Хотя бы попытайся, — прошипел Симон. — Нам нужно всего две минуты, чтобы подняться на галерею и дойти до двери. Если Экхарт отвлечется, этого времени нам вполне хватит.

— Две минуты? — Магдалена вскинула брови. — Так это в целую вечность растянется… Но ладно, я попробую, что смогу.

Она смочила пальцы святой водой в купели возле входа, перекрестилась и благочинно поклонилась, после чего двинулась в сторону придела. Брат Экхарт был занят тем, что начищал полотенцем кубок для святого причастия. Заметив девушку, он демонстративно отвернулся.

— Ээ, ваше преподобие… — начала Магдалена.

Но келарь никак не отреагировал.

— Я не присутствовала сегодня при сборе, но очень хочу пожертвовать немного на строительство монастыря, — попыталась она еще раз.

Наконец толстый монах поднял голову.

— Можешь дать деньги мне, — ответил он высокомерно. — Я пущу их на благочинные цели.

«Пропьешь ты их, пьяница раздутый», — подумала Магдалена, продолжая улыбаться.

— Как скажете, ваше преподобие, — ответила она наивно. — А можно мне прежде кое-что спросить у вас?

Келарь взглянул на нее недоверчиво.

— А это не тебя ли я на днях выставил с галереи? — спросил он. — Ты та самая, которая так рьяно выспрашивала про нашу сокровищницу?

— Э, да… — ответила Магдалена, подумав. — Эти реликвии… они… очень много значат для меня. — Она приняла несколько мечтательный вид. — Они мне даже снятся! Во сне ко мне являются Карл Великий и святая Елизавета и говорят со мной. Говорят мне, когда скотина заболеет или молоко прокиснет… И ведь правда, когда я заглядываю наутро в горшок, молоко прокисшее! Это же чудо!

— Поистине чудо… А теперь позволь, я почищу кубок к следующей мессе.

Вероятно, келарь уже привык к подобным россказням верующих, и недоверие его рассеялось. Магдалена украдкой оглянулась: отец и Симон как раз поднимались по лестнице к галерее. Следовало срочно придумать что-нибудь.

— Это… та вон картина. — Она захихикала и показала на первую попавшуюся картину в дальней части придела. — Там же мышь. И она забирается прямо на палантин священника.

— Бестолочь! Ты и вправду ничего не смыслишь!

Брат Экхарт спустился со ступеней алтаря и, покачивая головой, шагнул к Магдалене. Она поняла, к великому своему облегчению, что он действительно повел ее к образу.

— То, что ты видишь, есть знаменитая мышь, которая после стольких лет вернула христианам их святыни. Видишь? У нее кусочек пергамента в зубах.

Магдалена, признательная такому повороту событий, наклонилась к посеревшей от времени картине: во время богослужения из-под алтаря бежала крохотная мышь, действительно держа в своей пастишке кусочек пергамента.

— После того как крепость, стоявшую здесь прежде, разрушили, сокровища считались утерянными, — продолжал брат Экхарт поучительным тоном. — Монахи спрятали их под алтарем часовни, и о тайнике забыли. Но мышь отгрызла кусок пергамента, на котором значились некоторые из реликвий. Так и нашлись святыни, и это есть чудо… — Монах насмешливо улыбнулся. — А теперь давай сюда свое пожертвование и возвращайся к кислому молоку.

— Ах да, пожертвование…

Магдалена вымученно улыбнулась и одновременно покосилась на Симона с отцом; они все еще стояли перед дверью в сокровищницу и, как на беду, похоже, не могли ее отворить.

Проклятие! Чего вы там возитесь? Долго мне тут еще клушу безмозглую разыгрывать?!

Магдалена наклонилась и полезла рукой в корсаж, словно между грудями у нее лежало несколько монет. Келарь жадно уставился на неожиданное зрелище.

— Может, хм… ты могла бы сослужить монастырю и иную службу, — пробормотал он и облизнулся. — В убытке не останешься. Я же келарь, и у меня имеется ключ от кладовой и проходов поглубже; там и вино есть, и сало, и колбаса. Ну, и местечко, где нам никто не помешает…

— Чтобы помолиться? — спросила Магдалена и захлопала ресницами.