Книга Кутерьма вокруг хирурга, страница 27 – Татьяна Луганцева

– Однако все эти незначительные минусы складываются именно против вас, – следователь оставался непреклонным, – кстати, на осколках вазы обнаружены ваши отпечатки пальцев.

– Я трогал ее, когда ваза еще была в целом состоянии.

– Я знаю. Показания Серафимы Яковлевны, подтверждающие это, есть у меня. Но некоторым может показаться, что, потрогав вазу при свидетелях, вы обеспечили себе алиби на последующее обнаружение отпечатков пальцев, чтобы не надевать перчатки и потом не избавляться от них.

– В вашем представлении я просто расчетливый злодей. Зачем же я тогда убил Галину таким способом, чтобы подозрение упало на меня?

– Вы же не закоренелый преступник.

– А… понятно, я еще не успел поднатореть в этом деле, хотя с моей репутацией Синей Бороды…

– Венсан Витальевич, кто еще мог такое сотворить с Галиной Киреевой?

– Я не знаю… Я понимаю, что это должен быть кто-то из присутствующих в галерее, но я никого из них не знаю. Это были знакомые Галины.

– Она была встревожена?

– Нет.

– Чем-то озабочена?

– Пожалуй, нет.

– Не замечали ли вы за ней что-нибудь странное в последнее время? – продолжал допрос следователь.

– Нет… она любила ходить в театр, а сегодня наотрез отказалась. Меня это несколько удивило. Эх, надо было настоять на посещении театра, Галина осталась бы жива.

– Почему она не захотела идти в театр? – заинтересовался Денис Игоревич.

– Тогда мне это показалось странным, но потом я понял ее каприз: Галина хотела объявить о нашей свадьбе публично при людях, которых она ценила.

– Вас она поставила об этом в известность?

– Нет.

– Ей угрожали?

– Нет, насколько мне известно.

– Она ссорилась с кем-нибудь в галерее?

– Я не видел.

– Послушайте, Венсан Витальевич, вы вообще были близки с гражданкой Киреевой?

– Я считал, что да…

– Вот именно, считал…

Следователь попросил принести сумочку убитой Галины и высыпал ее содержимое на стол перед Венсаном.

– Посмотрите, все ли на месте? Это вещи Галины. Может, чего-нибудь не хватает? Или, наоборот, что-то лишнее есть?

– Я, конечно, посмотрю, но точно ничего сказать не смогу, я никогда не заглядывал в ее сумку и точно не знаю, что она носила с собой.

– Как я вижу, вы мало что знали о своей подруге.

Венсан молча стал рассматривать вещи Гали, рассыпанные на лакированной, поцарапанной и испачканной чернилами поверхности стола следователя: пудреница, тушь, помада французской фирмы, визитница, кошелек из крокодиловой кожи, мобильный телефон одной из последних моделей, щетка для волос и ключи от квартиры.

– В кошельке кредитные карточки и большая сумма денег, ее не ограбили, – сообщил следователь.

– Обычные детали и предметы, которые могут находиться в любой женской сумочке, – пожал плечами Венсан, – ничем вам помочь не могу.

– Мы просмотрели сотовый телефон Галины. Уже работаем со всеми абонентами номеров телефонов, которые были обнаружены у нее в списке. Может быть, кому-нибудь что-нибудь известно? Кроме того, у нее телефон с записной книжкой, мы посмотрели записи ее встреч. Конечно, нас больше всего интересуют дела и встречи, назначенные Галиной на день гибели.

– И там была отмечена встреча со мной? – догадался Венсан, уже понявший, что сегодня всех собак вешают на него.

– Нет, как раз про вас там не было ни слова. Видимо, о встрече с вами Галя помнила без дополнительной записи в книжке. С утра у нее была встреча со своим управляющим Никитой, а днем она встречалась с женщиной по имени Фрида. Телефона ее нет. Не знаете женщину, которую так звали? Очень редкое имя.

Венсан побледнел.

– Фрида?

– Да, Фрида. Знаете ее? Похоже, она последняя видела Галину живой до ее прихода в галерею.

– Нет… я не знаю никого с таким именем, – ответил Венсан и вытер испарину со лба.

– Почему вы изменились в лице, – пытливо спросил следователь, – почему вы опять мне лжете? По-моему, мы уже сталкивались с этим именем, когда вы говорили, что провели ночь с женщиной по имени Фрида, а в тот момент был совершен налет на семью вашего погибшего хирурга?

– Мы же не нашли эту женщину… значит, ее нет… – опустил голову Венсан, – вы все равно не верите ни одному моему слову. Возможно, я был просто чертовски пьян.

– Как-то вы паршиво выглядите, Венсан Витальевич, – задумчиво произнес следователь.

– Я? А как вы выглядели бы, если б убили вашу любимую женщину, а вас уже два часа допрашивают по этому делу, вместо того чтобы дать остаться одному и прийти в себя?

– Понимаете, Венсан Витальевич, что вы все равно остаетесь одним из подозреваемых?

– Понимаю, – опустил тот голову.

– Конечно, Галина была деловой женщиной, хозяйкой фирмы, и, возможно, ее убили из-за профессиональной деятельности.

– Я все-таки не был последним человеком для Гали и думаю, что, если бы ей угрожали, она бы поделилась со мной, – ответил Венсан.

– А где гарантия, что вы не были в сговоре с убийцами и не скрываете что-либо от следствия? – затянулся сигаретным дымом Денис Игоревич.

– Опять вы начинаете!

– Ну, хорошо! Чтобы мне не пришлось вас задерживать, я надеюсь на ваше благоразумие – распишитесь в документе о невыезде.

– С удовольствием, тем более что я никуда не собираюсь, – ответил он, – но я искренне надеюсь, что вы найдете убийцу Галины. Она не заслуживала такой кончины.

– Постараемся.

Венсан наконец-то был отпущен. Он распрощался с Денисом Игоревичем и вышел из следственного управления.

«Я тоже проведу собственное расследование, я не дам сделать из себя козла отпущения. Ох уж эта Фрида… Почему Галина встречалась с ней? А почему я решил, что моя Фрида и та, с которой встречалась Галина, одна и та же женщина? Слишком редкое имя… это и подозрительно… Ничего, завтра я поеду в театр и надеюсь, что найду беглянку, – размышлял Венсан по дороге домой. – Пока не поговорю с ней сам, ничего не сообщу следователю, чтобы опять не попасть в дурацкое положение».

Несмотря на глубокую ночь, его мать не спала. Она сидела в холле глубоко несчастная, укрывшись теплым пледом, и машинально нажимала кнопки телевизионного пульта, переключая ночные развлекательные передачи.

– Где ты был? – спросила она его, вскакивая с дивана.

– В следственном управлении.

– Это по делу убийства Гали? Дорогой, нам уже звонили! Мы с Жюли в шоке! Я очень тебе сочувствую.

– Спасибо, мама, я сам не могу прийти в себя… Женщина, полная жизни, планов на будущее, – и такой страшный конец.