Книга Соблазнить холостяка, или Нежный фрукт, страница 23 – Галина Куликова

– У вас что, зуб болит? – с тревогой спросила Люба.

– Нет. – Астраханцев помотал головой. – У меня ничего не болит.

– Это хорошо, что ничего не болит. Знаете, не сочтите за наглость, но я ужасно хочу есть. В поезде нам давали только чай. Ни тебе печенья, ни кексов.

– Надо было запастись чем-нибудь питательным, – сказал он просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Я запаслась! Но завтрак, который я взяла с собой, пришлось отдать.

– Кому отдать? – обалдело спросил Астраханцев, не трогаясь с места.

– Мальчику, которого пересылали от одной тетки к другой. Та, которая отправляла, не накормила его в дорогу. Знаете, он сидел напротив и весь состоял из одного аппетита. И веснушек!

Люба смотрела на Астраханцева не отрываясь, и от ее взгляда у него прямо в центре солнечного сплетения рождалась новая галактика.

– Тогда нам нужно на кухню, – сказал он. – У меня есть холодная курица и помидоры.

– А черный хлеб? – тотчас спросила Люба, загораясь.

– Бородинский. С тмином.

– М-м… Пойдемте же скорее!

От нее тонко пахло чем-то медово-лимонным, и Дмитрий понял, что дико любит вот именно этот запах. Очнуться и начать действовать было очень трудно: в глазах гостьи вместо зрачков жили две крошечные черные луны, которые притягивали его неудержимо. Да, она несомненно была феей – но не эфемерной, отстраненной, а теплой и живой. Хотя и маленькой: ее макушка доставала ему лишь до подбородка.

– Пока что кашеварить будете вы, – решила Люба. – А когда я тут освоюсь, на вашей кухне, тогда уж возьму бразды правления в свои руки. Не возражаете?

Сердце Астраханцева забилось часто и нервно. Он хотел ответить, что вообще-то это кухня Амалии, но почему-то не рискнул и вместо этого сказал:

– Ну разумеется! – Голос у него был отвратительно фальшивым. – Курицу будем греть или прямо так?

– Лучше прямо так, – ответила голодная Люба, сверкнув улыбкой.

Ее гипотетический муж ловко накрыл на стол, и они уселись друг напротив друга с ножами и вилками в руках. Сначала их беседа состояла из очень коротких фраз и даже междометий. Но когда от курицы остались только кости с лакированными хрящиками, Астраханцева снова разобрало.

– А то, чем вы занимаетесь, это профессия или так, увлечение?

– Как это – увлечение? – изумилась Люба, оскорбившись за библиотечное дело. – Профессия, которой нужно учиться.

– И большой у вас стаж?

– Страшное дело какой большой. Как узнаете мой стаж, сразу поймете, что я далеко не юная девица. Впрочем, вам все равно откроется мой возраст.

– Да? – удивился Астраханцев.

– Ну конечно. Когда мы будем оформлять отношения. Паспорта, то да сё…

– Это что, предсказание? Вы еще и будущее предсказываете?

– Ну, в нашем с вами случае даже к бабке ходить не надо, – по-свойски ответила Люба и широко улыбнулась, призывая Астраханцева улыбнуться тоже. – Мы ведь поженимся.

– Серьезно? А когда?

– Когда вы ко мне привыкнете.

Астраханцев посмотрел на Любу с веселым изумлением, встал и налил из чайника кипяток сначала в одну чашку, а потом во вторую. Положил пакетики в плотных золотянках на середину стола. Было не похоже, что гостья шутит.

– Вы это серьезно? Насчет женитьбы? Или у вас такое оригинальное чувство юмора?

– Слушайте, если я вам категорически не подхожу, так и скажите. Я могу даже вещи не разбирать, уеду – и дело с концом.

– Вы мне очень подходите. – Слова вылетели из Астраханцева неожиданно для него самого. Он едва не подавился конфетой, которую успел засунуть за щеку. – Просто этот разговор о женитьбе застал меня врасплох. Согласитесь, это странно. Вы приезжаете, входите в квартиру, раскладываете вещи в моем шкафу и заявляете, что мы поженимся! Любой на моем месте почувствовал бы себя не в своей тарелке…

– А! Теперь я поняла. Вам не нравится предопределенность. Лучше нам знакомиться постепенно. В конце концов, у нас уйма времени.

– Серьезно?

– Я останусь с вами, я уже решила. – Люба посмотрела на Астраханцева глазами, в которых не было дна. – Если вы специально не будете вредничать, мы приноровимся друг к другу.

– Ну, с нашими грядущими отношениями мне все более или менее ясно, – сказал Астраханцев, почесав нос чайной ложкой. Происходящее казалось ему до того странным, словно он попал в параллельную реальность. – А квартиру вы будете чистить?

Люба, которая как раз отхлебнула чаю, подавилась и закашлялась. Астраханцев вскочил и заботливо похлопал ее по спине. Дотрагиваться до нее было приятно, его даже бросило в жар оттого, что он почувствовал ладонью ее тело через кофточку. Наконец она откашлялась и, подняв к нему лицо, сдавленно спросила:

– Вы думаете, я фирма «Заря»?! Может быть, мне нужно было набить чемодан чистящими средствами?

– Ха-ха! – фальшиво рассмеялся Астраханцев. – Очень смешно. Ничего я такого не думал, не обижайтесь, пожалуйста. Я понимаю, что вы классом выше. Да что там – классом! Вас вообще ни с кем нельзя сравнивать. Если честно, я вас даже немножко побаиваюсь.

– Побаиваетесь? Честно? – сразу же оттаяла Люба.

Она тоже его боялась, и ей показалось, что такое признание их необычайно сблизило.

– Ну, в общем…

У нее была нежная шея, полностью открытая, потому что волосы она забирала назад, и ей это очень шло. Дмитрий неожиданно представил, как он целует ее, причем именно в шею. Видение было таким ярким, что его тут же бросило в жар, и он быстро сказал:

– Конечно, я вас побаиваюсь. Не знаю, чего от вас ждать. Вы ведь можете делать что угодно! У вас, так сказать, карт-бланш.

– А можно я задам вопрос? – неожиданно для себя решилась Люба. – Он неудобный. Можно даже сказать, неприличный.

– В самом деле? – Астраханцев даже вообразить не мог, что же такое она хочет у него спросить. – Задавайте свой вопрос.

– Обещайте не обижаться.

– Обещаю.

Он смотрел на нее во все глаза. С ней все было в порядке, это точно. Никакого сумасшедшего блеска в глазах, никаких странностей, ничего такого, что должно было бы насторожить одинокого – теперь уже одинокого! – мужчину.

– У вас действительно проблемы с женщинами? – бухнула свой вопрос Люба.

Ей страстно хотелось знать правду. Глядя на хозяина квартиры, поверить в то, что он боится женщин и ни с одной не может сойтись, было совершенно невозможно.

Астраханцев некоторое время смотрел на нее немигающим взглядом. Потом встрепенулся и значительно сказал:

– О да. Огромные проблемы! Просто гигантские.

Именно в этот момент в его душе шевельнулись первые подозрения. «Что-то здесь не то», – подумал он и даже прищурил глаз, пытаясь сообразить, что к чему.