Книга Жасминовые сестры, страница 60 – Корина Боманн

Элла многозначительно подмигнула мне.

Я была потрясена. Значит, эти мужчины продавали свои тела, как проститутки?

Прежде чем я успела расспросить Эллу более подробно, дверь открылась и целая толпа болтающих и смеющихся людей заполнила холл.

— Началось! — сказала Элла, выпрямилась и надела на лицо улыбку.

Я попыталась сделать то же самое, но я, конечно, не обладала даже сотой долей ее уверенности в себе.

Как и сказала мне Элла, я принимала у посетителей пальто и выдавала номерки. Руки у меня были холодными как лед и одновременно мокрыми от пота. Время от времени я улыбалась, но избегала смотреть людям в глаза. Все это время я сама себе казалась лакеем, стоящим в согнутом положении и не имеющим права даже посмотреть в лицо своему хозяину.

Люди, похоже, этого не замечали. И через некоторое время до меня дошло, что очень мало кто из них действительно смотрел на нас. Лиц большинства посетителей не было видно за пальто, которые они нам подавали, а забирая номерки, которые мы пододвигали к ним по стойке, они просто клали на них руки, даже не повернув к нам головы. Мысленно они были уже на балу.

Когда я сказала себе, что люди все равно меня не замечают, работа пошла у меня быстрее. Я даже разрешала себе время от времени смотреть на посетителей, когда вешала пальто в темноте гардероба, а затем возвращалась, чтобы выдать номерок.

Особое впечатление производили на меня некоторые платья, блестевшие, как «Katzengold» [19] .

На головах у некоторых женщин были ленты для волос, украшенные перьями и камнями. У многих были шелковые перчатки, доходившие до локтей.

Когда первый поток посетителей закончился, Элла сказала:

— Ну, все было неплохо! Фрау Кюнеманн будет довольна, что продано так много входных билетов.

Только сейчас я посмотрела на будочку кассира. Там сидел молодой человек в одежде официанта.

— Обычно билеты продает Хэннинг, наш кассир, но он вчера заболел. Через пару дней он, конечно, опять здесь появится, и тогда я тебя с ним познакомлю.

— Если я еще буду здесь работать, — ответила я.

Я пока что не могла оценить свою работу. Мне казалось, что я с ней плохо справляюсь, однако Элла возразила:

— Я уверена, что ты останешься. Ты даже не представляешь, какой была последняя гардеробщица! Она считала, что работает здесь для того, чтобы найти себе богатого мужчину. Она все время только об этом и думала и в конце концов смылась с каким-то типом. Ох и разозлилась фрау Кюнеманн, скажу я тебе! Но ты, кажется, довольно ловкая, перетаскала пальто больше, чем я. Я скажу начальнице, чтобы она тебя оставила.

Я едва могла поверить своему счастью. Может быть, все еще повернется к лучшему!

Конечно, слова Эллы мало что значили — если фрау Кюнеманн решит иначе, она легко может выставить меня на улицу. Но в тот момент мне стало немного легче. И вообще, было прекрасно, что Элла вела себя со мной так дружелюбно и не видела во мне конкурентку.

Поскольку посетителей стало подходить все меньше и меньше, у Эллы появилось время, чтобы немножко посплетничать о некоторых постоянных гостях.

— Ты видела вон ту даму? — спросила она, когда женщина с короткой стрижкой и в платье с бахромой прошла мимо нас. — Она слишком стара, чтобы носить такое платье!

— Ты так думаешь? — удивилась я.

Да, женщина была старше, чем мы, однако выглядела такой красивой благодаря блесткам, которые сверкали у нее на платье. Особенно мне понравилась ее повязка на голове, тоже блестящая и украшенная перьями марабу.

Элла кивнула:

— Еще бы! Кстати, это та самая госпожа тайная советница, о которой я говорила. Она втрескалась в Тима, и больше всего ей хочется сделать его своим любовником.

— А что, у нее нет мужа?

По своей наивности я думала, что тайная советница — это фамилия.

— Да был у нее муж, — ответила Элла. — Но он умер пару лет назад. Он был гораздо старше ее и завещал ей довольно много денег. Но она потратила всю свою молодость, ожидая, пока он протянет ноги. И теперь резво старается нагнать упущенное.

Прежде чем Элла смогла продолжить, в балхаусе появились новые посетители.

Я задала себе вопрос: неужели Элла знает историю каждого из них? И снова пальто за пальто попадали в мои руки. Постепенно я стала приобретать уверенность в себе. Время от времени мне даже удавалось взглянуть людям в лицо и ответить на их улыбки — в том случае, когда они мне улыбались. Но большинство из них просто смотрели сквозь меня.

Между тем оркестр уже заиграл, и мелодия, которую он исполнял, заполнила все помещения балхауса. Было такое ощущение, будто тебя со всех сторон окружает музыка. На какое-то время я поддалась музыке и даже стала мечтать о том, чтобы потанцевать. В «Красном доме» тоже иногда танцевали, когда постоянные клиенты этого желали, но там все было совсем иначе. Да и все равно меня никто не приглашал танцевать.

— Ах, а вот идет самый желанный мужчина Берлина! — вдруг вырвалось у Эллы.

Я повернула голову. Мужчину, заходившего в балхаус, сопровождали две женщины. У них были светлые волнистые волосы до плеч, облегающие блестящие платьица и шелковые ленты в волосах, на которых блестели драгоценные камни.

Мужчина поцеловал каждую из них, а затем подошел к перегородке.

Я сначала увидела только его темное шерстяное пальто и хорошо скроенный, на заказ сшитый костюм, который прекрасно сидел на его худощавой и тем не менее широкоплечей фигуре. Аромат, исходивший от него, напомнил мне о торговце приправами в Сайгоне.

— Элла, моя дорогая, я вижу, ты получила подкрепление! — сказал мужчина, снимая с себя пальто. — Кто эта малышка?

В его голосе невозможно было не услышать акцента tây. Я робко подняла на него глаза. Черты его лица были довольно резкими: у него был длинный нос, крепкий подбородок и красиво очерченные брови. Глаза у мужчины были синими, как цветы ириса.

— А об этом вы спросите у нее сами, месье Лорен, — ответила Элла и кокетливо наклонила голову.

Ее глаза загорелись, что, правда, не произвело на мужчину, стоящего перед ней, никакого впечатления.

Он повернулся ко мне и какое-то время внимательно рассматривал меня. Все мое тело как будто охватило огнем. Его взгляд был таким неприятным, что я опустила глаза. Именно так смотрели на меня мужчины в «Красном доме», и здесь, в балхаусе, где до сих пор все шло хорошо, я не хотела вспоминать о тех взглядах.

— Ну, и как тебя зовут? — ласково спросил месье Лорен.

Я должна была сделать что-то, все, что угодно, только бы больше не смотреть на него.

— Ханна, месье, — ответила я, принимая пальто у его спутницы.