Онлайн книга «Синие Ключи. Книга 2. Время перемен»
|
– А-а-ах-х! – согласно и жадно ахнула толпа. Крепления плота, по всей видимости, зацепились за штырь, торчащий из быка. Плот начало разворачивать и рвать. Парень-плотогон прыгнул, оскользнулся, выронил из рук шест, бревна разошлись, мелькнула в воздухе одна черная пятка… – Сгиб! Го-осподи! Душа живая! Как же… Внезапно другой сгонщик перебежал, пританцовывая, как балетный артист по сцене, ужом скользнул в то же место и, страшно искривив лицо и надув жилы на шее, раскинул руки, разведя в стороны огромные бревна. Вода кружилась. Солнце билось в виски дикой, блескучей музыкой. Толпа замерла вся разом, забыв кричать и дышать, ожидая. Но вот высунулась из воды, заскребла по бревну корявая, уже окровавленная пятерня, потом показалась голова с вытаращенными, безумными глазами. – Лезь! Вылезай!!! Цепляйся! Он же долго не сможет! – криком взорвалось на мосту и берегу. Казалось, парень вылезал бесконечно долго. На самом деле от зацепа плота прошло всего несколько мгновений. Вылез. – Теперь ему помоги! Багор вставь! Он руки отпустит, его же раздавит!!! Вставь багор!!! – ревели на мосту мужики, приплясывая от распиравшей их и не находившей выхода силы. Несостоявшийся утопленник встряхнул головой и, кажется, услышал. Столкнул в воду и повернул поперек обломившийся с конца багор. Помог вылезти товарищу. Тот тут же упал на бревна ничком. Другие плотогоны к тому времени разобрали затор, плоты двинулись дальше, вниз. – Дядя, дядя! Люша дергала за рукав дюжего мясника, который прихлопывал себя по могучим ляжкам и повторял: – Вот оно как! Вот оно как! Эхма! – Дядя, а куда они после пойдут? – Кто? – Мужик сфокусировал налитые кровью глаза на приличной с виду девушке. – Кого вам? – Ну сгонщики эти. Лес вот уже, считай, на месте, а потом? – Потом, само собой, в трактир пойдут, – усмехнулся мужчина. – Вот в этот самый, около моста. – Он ткнул толстым пальцем и добавил наставительно: – Только барышням вроде вас там делать нечего. – Ну это, дядя, я уж сама как-нибудь решу! – огрызнулась Люша. У Камиши блестели глаза и щеки покрылись пятнистым румянцем. – Он ведь его спас, правда, спас, Любочка? – повторяла она, крепко уцепившись за Люшин рукав. – И сам не покалечился? – Само собой, оба живы-здоровы, – уверила Люша и быстро сказала: – Камишенька, вы ведь тут еще погуляете чуток, правда? Глядите, погоды-то какие стоят – божья благодать, да и только! А мне еще на самую крохотную минуточку надо в трактир сбегать… Тут недалеко, на самом бережку… – Куда?! – От удивления у Камиши приоткрылся рот. – Да в трактир, куда сгонщики эти приходят. Сдается мне, что я парня, который того спас, очень даже хорошо знаю… – Любочка… – Камиша даже привстала на сиденье, но Люша только махнула рукой. – После, Камишенька, после, вот, ей-же-ей, все после расскажу! В большом, шумном и грязном трактире толпился возбужденный народ. Все кричали, не слушая друг друга, задирались, ругались, мирились – словом, выходило наружу напряжение тяжелой и опасной, но уже сделанной работы. Ели и пили подлинно по-московски, в три горла. Половые не успевали разносить заказы. Тут же вертелись возбужденные, раскрасневшиеся девки – все знали, что в эти дни деревня, получив за сгон деньги, гуляет. – Барышня, вам бы сюда не надо, – нерешительно сказал Люше молодой половой-ярославец в белой, уже забрызганной чем-то рубахе. – Не след вам… – Иди ты лесом, радетель! – энергично проталкиваясь, отпарировала Люша. Парень остался стоять в недоумении: выглядит как порядочная, а говорит… Не сразу, но нашла, что искала, подошла к столу и остановилась. Стояла молча, смотрела так, как другие едят, – видимо, насыщаясь. В чаду и пылу разговора сгонщики не вдруг, но заметили все же стоящую рядом с ними невысокую, со вкусом одетую девушку. Замолчали в недоумении. Потом даже жутковато сделалось. Глаза у девушки прозрачные, как вода, из которой все они только что вышли. – Мы… это… чем… – пробормотал старший. Парень с грубо перевязанными тряпкой руками молча встал из-за стола, уронив табурет. Широкая грудь, круглое лицо со светлой, негустой еще бородой, веснушки на небольшом курносом носу. – Степка, – сказала девушка, не двигаясь с места. – Какой ты стал… – Люшка… – Парень выдохнул и прикрыл глаза. – Живая… Слава Господу нашему! – Камишенька, глядите, кого я вам привела! – весело сказала Люша, запрыгивая в фаэтон. – Узнаете? – А… А? Простите? – Камиша смущенно потупилась, заелозила, начала кутаться в накидку и перебирать ногами. Никогда в жизни ей не приходилось знакомиться с кем-нибудь на улице. Тем более с мужчиной. – Да это же тот спасатель с речки. За которого вы так беспокоились. Вот он, видите, живой и почти целый. Его Степаном зовут, он мой первый в жизни друг, мы с ним росли вместе… Ну! Люша ткнула Степку локтем в бок. – Приветствую вас, Камилла Аркадьевна! – Парень сдернул с головы шапку. – Премного благодарен за ваше обо мне беспокойство. – Здравствуйте, Степан! – Камиша поборола себя, взглянула прямо в лицо молодого человека. – Вы… вы просто герой! – Героям награда полагается, – деловито заметила Люша. – Камиша, у вас деньги есть? – Ох, конечно! – Камиша залилась таким румянцем, какой не посещал ее лица, должно быть, с начала болезни. – Конечно, вот! Степка дико взглянул на извлеченный из вышитого бисером кошелька золотой десятирублевик. Люша еще раз ткнула его локтем. – Бери, раз дают! Да поблагодари Камишеньку. – Благодарствую премного, – с запинкой выговорил Степан. – Что вы, это я должна вас благодарить. – Камиша, чуть придя в себя, мелодично рассмеялась. – Вы в такой светлый день жизнь человеческую спасли. И у вас самого… лицо такое светлое… И… вы, Степан, деньги возьмите, но… как бы это точнее сказать… простите меня за них… Степка сморщился, будто от боли. – Будет, Камиша, а не то он сейчас от смущения прямо на месте помрет, – усмехнулась Люша. – Ладно, мы сейчас со Степкой еще парой слов перекинемся и тогда уж с вами прямо домой поедем… – Она ангел? – спросил Степка. – Да уж почти, – вздохнула Люша. – Чахотка у нее. Помрет скоро совсем, если не сделается чего-нибудь необыкновенное. Я пытаюсь… – Я бы тоже попытался. Она… – Что ж в Синих Ключах? – Александр Васильевич Кантакузин там. Меня из усадьбы под зад коленом погнал, сразу еще. Грунька-урода в поломойках была, Настя приютила ее, да и ту после в деревню услал. Мои в город перебрались. Прочие – на месте. Настька, как и прежде, у барина в полюбовницах. |