Книга Принцесса-грешница, страница 7 – Анна Рэндол

– Я никогда не упоминал о нем в письмах, – потер лицо Грегори. – Мне хотелось, чтобы мой друг думал, будто это только мой план.

– У тебя есть какое-нибудь доказательство, что именно Соммет сообщил тебе эти имена?

Возможно, ей удастся убедить Соммета, что этими письмами он в первую очередь подвергает опасности себя.

– Нет, ничего нет. Он всегда настаивал на личных встречах. На бумаге не осталось ничего.

Черт. Но может быть, если она приползет к Принни [1] на коленях и расскажет о бестолковом младшем брате…

– Будучи навеселе, – откашлялся Грегори, – я мог также написать письмо с требованием убить принца-регента за то, что он помогал «Трио».

– Это – измена, – задохнулась Джулиана и тяжело опустилась на край кровати. Его действительно повесят.

– Джулиана, – окликнул сестру Грегори.

Джулиане, прежде чем ответить, пришлось сделать три глубоких вдоха, чтобы успокоиться.

– Где эти письма?

– В его загородном поместье, – покачал головой Грегори, – по крайней мере, так он говорит. О своем намерении подвергнуть сомнению твое право на трон я должен объявить на домашнем приеме на следующей неделе.

– Тебе известно, что подвергать право сомнению – это простая формальность. Если ты будешь оспаривать трон и бороться за него, только тогда он перейдет к тебе.

– Я знаю, – шумно сглотнул Грегори.

Это событие объясняло довольно внушительный список королевских особ и титулованных лиц, которые были приглашены на домашний прием к герцогу. После выступления Грегори пути назад не будет.

– Если сделаю, как он говорит, – продолжал Грегори, – он отдаст мне бумаги.

Да, верить этому можно ровно настолько, насколько можно верить утверждению, что Джулиана – работница молочной фермы.

– Наверняка должен быть кто-то, кому мы можем рассказать… – Джулиана замолчала. Кто? Соммет – один из самых влиятельных герцогов в стране. И как она расскажет это кому-нибудь, не объяснив участия в этом Грегори? – Мы поедем на этот загородный прием.

Грегори с непонимающим видом захлопал глазами.

– Но ты ведь не собираешься уступать корону…

– Ну разумеется, нет, – резко оборвала его Джулиана. – Я намерена вернуть эти письма, чтобы Соммет перестал контролировать тебя.

– Но как? Угрозы он и слушать не станет. Ты же не станешь… Не собираешься же ты спать с…

– Я собираюсь выкрасть эти письма, – звучно чмокнула его в макушку Джулиана.

– Да ты даже мимо повара не могла проскользнуть, чтобы стащить пирожок, – запрокинув голову, сдавленно рассмеялся Грегори, но тут же затих. – Ты серьезно, Джулиана? Это безрассудство. Тебя схватят, а Соммет такой человек, с которым лучше не сталкиваться.

– Я верну эти письма. Клянусь. А разве я когда-нибудь нарушала обещание? – пристально посмотрела она брата. – Ну хоть когда-нибудь?

Грегори медленно покачал головой.

– От имени королевской семьи Ленории ты примешь приглашение Соммета и объявишь ему, что согласен с его планом. Пусть думает, что победил.

– Но это может быть опасно. – Лоб Грегори прочертила морщинка. – Как ты намерена…

Но в голове у Джулианы уже зрел план.

Либо это сработает, либо погубит ее.

Вот что Йену нравилось в Мэдлин Хантфорд, так это ее умение накрыть прекрасный стол к завтраку. Никакой каши и всякой другой чепухи, вроде яиц пашот. Нет, у Мэдди всегда было все самое лучшее. Бекон, сосиски, сыр, разнообразные желе.

Она трясла на коленях гукавшую от удовольствия девочку. И хотя малышке не исполнилось еще и года, она уже обещала стать такой же ослепительной красавицей, как и ее мать. Кудряшки цвета воронова крыла и глаза цвета нефрита.

– Не обращай внимания на то, как много ест дядя Йен, Сьюзи. Однажды он просто упадет от того количества еды, которое закидывает в свой рот.

– Кто бы говорил, – возразил Йен, глянув в ее почти полную тарелку.

– А я все еще ем за двоих, – улыбнулась Мэдди, но ее улыбка быстро потухла. – Как у тебя с деньгами? Негусто или все-таки есть? Я думала, Клейтон…

– Я в порядке. Клейтон обеспечил меня гораздо большей, чем можно потратить, суммой. Просто сейчас я голоден. – Голодным Йен был всегда. Он никак не мог избавиться от страха, что все это изобилие просто исчезнет. – А где сейчас твой муж? Преследует опытных преступников?

– Папе понравилась идея мамы, что ограбления в Ньюгейтской тюрьме могут быть как-то связаны со специалистами по замкам, которые появляются там, чтобы продать новые двери, правда? – обратилась к дочери Мэдди, освобождая из ее кулачка свой локон. Потом она встала и посадила ребенка на колени Йена. – Присмотри за ней минутку, чтобы я могла поесть спокойно.

В этом деле у Йена не было совершенно никакого опыта. Ребенок стал хлопать его по жилету своими липкими пальцами, и в груди у Йена стало зарождаться чувство, близкое к панике. А если он ее уронит?

– Давай я расскажу тебе историю о Добродушной Бетти, а? – мило улыбнулся Йен, втайне надеясь, что Мэдди поскорее заберет у него ребенка. – Она была моей подружкой и работала в борделе под названием… А ты знаешь, что такое бордель, малышка?

– А помнишь, как однажды, – просияла Мэдди, вместо того, чтобы немедленно забрать у него дочку, – я кастрировала одного типа ножом для масла.

Йен в недоумении пожал плечами и стал трясти ребенка на коленке. Хотя тут же остановился, подумав, что для малышки это может быть лишним. Но Сьюзи ворковала и гукала с довольным видом, поэтому Йен продолжил.

– Любишь приключения, как и твоя мама? Ну что ж, когда подрастешь, придется тебе навестить меня. Я проведу тебя по всем развлекательным местам Лондона, которые твой нудный папаша посетить не позволит.

– Что это там не позволит Хантфорд? – послышался низкий голос. – Я определенно «за».

Йен обернулся как раз в тот момент, когда в столовую быстрым шагом вошел последний член «Трио» Клейтон Кэмпбелл под руку со своей элегантной белокурой невестой.

– Клейтон, Оливия, – улыбнулась Мэдди. – Что привело вас сюда с утра пораньше?

Оливия коротко улыбнулась ей в ответ, но улыбка у нее на лице тут же сменилась тревогой.

– Мы собирались просить тебя помочь нам отыскать Йена, но теперь понятно, что в этом нет необходимости. Сегодня утром в газете мы обнаружили кое-что странное.

– Ты обнаружила. – Гордость, которой светились глаза Клейтона, вызывала бы тошноту, если бы Йен не считал целиком и полностью своей заслугой то, что эти двое теперь вместе. В Санкт-Петербурге они вели себя как-то нерешительно, пока не вмешался Йен и не дал необходимый им толчок. И все же всему есть предел, все хорошо в меру.