Книга Большая стрелка, страница 46 – Илья Рясной

После переговоров Гринберг потащил Хошу и Художника в тихий, дорогой испанский ресторан «Андалузия».

— С вами приятно работать, господа, — Гринберг потер руки, глядя на заставленный деликатесами стол.

Он договорился по дешевке впаривать москвичам по три машины левой водки в неделю. Упиралось в то, как договорятся крыши. В Московской области давно основная часть торговли продуктами и спиртным подконтрольна преступным группировкам. Крыши договорились.

— Можно было бы дела куда крепче завернуть. Мешает Палубов, — вздохнул Гринберг. — Красный директор. Партбилет закопал на огороде, ждет, когда власть сменится. Устарел он, как паровоз. Ох, устарел. С ним становится трудно.

— Сильно трудно? — спросил Художник.

— Сильно. У него значительная часть акций. И авторитет. Но если директор отбывает в мир иной, ситуация кардинально меняется.

— Короче, ты хочешь прибрать завод, — кивнул Художник.

— Не весь же…

— Ну и аппетиты у тебя, водочных дел мастер.

— Истина простая — чем лучше мне, тем лучше вам, — добродушно улыбнулся Гринберг. — И наоборот.

— И ты для бодрости духа не прочь попьянствовать на поминках Палубова? — кивнул Хоша с пониманием.

— Звучит грубовато, — поморщился Гринберг.

— Понятно… Условия? Что мы, двое, будем иметь с этого? И начался торг. И торг, к удовлетворению обеих сторон, оказался удачным.

— Сегодня день конструктивных переговоров, — отметил довольно Гринберг. — Хотелось бы решить проблему до ноября.

— Решим, — заверил Хоша.

Когда, собравшись на хате, использовавшейся для сходняков, руднянские обсуждали план устранения директора ТОО «Эльбрус», Художник заметил:

— Надо аккуратно валить. Шуму будет много. Это не Боксер, а директор крупного завода. Тут властные интересы.

— Да какая к хренам разница? — махнул рукой Хоша.

— Лучше вообще все оформить как несчастный случай. Шайтан, это возможно? — обернулся Художник к своему приятелю.

— Очень трудно, — протянул Шайтан.

— Чего, страшно, Шайтан, да? — осклабился Брюс.

— А я отвык бояться. Ты бы дерьмо ложкой жрал там, где я побывал, — скучающе, прозрачными глазами уставился на Брюса Шайтан.

— Ладно, хва, — поднял примирительно руку Художник. — Так как, Шайтан?

— При чем тут Шайтан? — вдруг раздраженно воскликнул Хоша. — Художник, ты что тут поручения раздаешь? Художник только пожал плечами и замолчал.

— Брюс, ты что думаешь? — спросил Хоша. Тот пожал плечами и произнес бесшабашно:

— А что тут думать? Чего мы, какого-то козла не завалим? Ха…

— Неделю вам. Двенадцать тысяч зелени.

— Они завалят не тело, а дело, — негромко произнес Художник.

— Вы одни здесь доки. А остальные так, фраера необученные, — со злостью произнес Хоша. — Так?

— Да нет. Пускай работают, — пожал плечами Художник. — Они парни реактивные.

— Гы, — ухмыльнулся Башня. Все произошло так, как и ожидал Художник. Башня и Брюс не нашли ничего лучшего, как взять два автомата и четыре магазина, прихватили с собой еще одного, такого же отвязного, как и они сами, по кличке Стручок. И отправились чинить не праведный суд.

Было известно, что к престижному дому на улице Ворошилова утром подъезжает серая «Шкода». Охранник поднимается наверх, спускается с директором «Эльбруса» вниз. И последний едет на завод ударно трудиться и заливать область водкой.

То утро ничем не отличалось от других таких же. Охранник, привычно прикрывая Палубова, оглядываясь, вышел из подъезда. Тут и вырулила из-за угла машина с веселыми киллерами.

Застрекотал автомат.

Шофер «Шкоды» вывалился из машины, схоронился за ней. Охранник, оттолкнув Палубова, простреленный, рухнул на асфальт. А директор, не задетый пулями, кинулся обратно в подъезд. Он успел распахнуть дверь, когда его настигли пули. Стручок ринулся за ним добивать, тут водитель «Шкоды» из-за своей машины и всадил в него пулю, после чего открыл по киллерам стрельбу.

Стручок сумел добежать до «жигуля», который они угнали только что, и ввалился на сиденье. Башня рванул машину вперед, а Брюс высадил весь магазин в отстреливающегося шофера, но так ни разу и не попал.

«Жигули» вырвались, как ошпаренный мул, со двора и, резко набирая скорость, устремились по улице Ворошилова, сбив бабку с авоськами.

На миг повисла тишина. А потом подъезд огласил страшный вопль. Пятнадцатилетняя дочка директора, распахнув дверь на звонок, увидела свалившегося на пороге отца.

Брюс и Башня вернулись в полуразвалившийся домик на окраине города, который снимала команда для разных деликатных дел, где их ждали Художник и Хоша. Они притащили с собой находившегося в полубессознательном состоянии Стручка, иногда разум у того прояснялся и он хрипел:

— Врача, братаны… Умираю… Плохо, больно… Пожалуйста.

— Так получилось, да… Случайность, — возбужденно бормотал Брюс.

— Случайность? — усмехнулся Художник.

— Ну… не всегда же получается… Охранники очень быстрые оказались, да.

Хоша зло посмотрел на него. Его тоже уже начинали доставать залеты этой парочки.

— Хреново, — произнес он.

Тут на сотовый Художника позвонил Гринберг. Водочный заправила истошно кричал, нисколько не стесняясь, зная, что сотовые телефоны не прослушиваются.

— Он жив! Понимаешь, жив!

— Понимаю.

— И говорить начнет! У его палаты двое ментов!

— Ничего, решим проблему, — сказал Художник и отключил телефон. — Гринберг в гневе.

— И чего? — спросил Хоша.

— Говорит, что директор жив.

Хоша повернулся к покрасневшему Брюсу:

— Ты говорил, что он мертв.

— Может, ранили.

— Бабки с вас снимаются, придурки! — воскликнул Хоша и ударил ладонью о ладонь. — Что делать?

— Надо разузнать ситуацию, — сказал Художник. Он сел в машину и отправился на разведку. К вечеру расклад был ясен.

— Два омоновца у палаты. Сам Палубов пока в сознание не пришел, — сообщил он Хоше.

— Кто сказал?

— Клистер.

Клистер был своим человеком в горбольнице — один из врачей, кто оказывал команде услуги — выковыривал у ребят пули после перестрелки.

— Он не подъедет Стручка посмотреть? — осведомился Хоша.

— Обещал… Надо доводить дело до конца, — сказал Хоша.