Онлайн книга «Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги»
|
— У-у, пусти, пусти, кому говорю! Пусти, зараза! — хныкала бабуля, отбиваясь. Аришка, прыгая по дивану, маленькой ручонкой вцепилась в гребенку на бабушкиной голове и усердно пыталась оторвать. Бабка не уступает, отпихивает девчонку. Но какой там! Той еще веселей! Я схватила ее в охапку, тем самым уберегая бабушку от снятия скальпа. — Это не дите, а я не знаю что. Бешеной п…ды клок! — пожаловалась бедняжка. Баба Дуся нападениям подвергалась регулярно. Не было Аринки, зато был кот Пусик. Заклятый ее враг. Стоило бедной бабуле ночью собраться в туалет, кот тут как тут, как будто и не спал вовсе. Затаившись возле двери, он начинал яростную атаку на ее многострадальные ноги. Бабка жаловалась: — У меня два врага, — говорит, — кот и наш президент! Ромка сегодня, как обычно, пошел на «мероприятие». Значит, как всегда, вернется под утро. Я уже к его наглым гульбищам привыкла, и даже находила в этом свои плюсы. Поэтому сегодня я решила остаться у матери и тоже сходить на «мероприятие», а Роман, если что, заедет за мной. Вечером, выйдя во двор, вдыхая душистый сентябрьский воздух, я огляделась по сторонам. Куда ж податься? Погода шепчет: «Налей и выпей». О! На ловца и зверь бежит! Полина, соседка, под ручку с младшим братом, по кличке Обалденный, не спеша прогуливались по двору. Скучающими взглядами обводя пейзаж, в надежде найти компанию. А компания — вот она! Тоже скучает. — Привет, Полинка! Привет, Обалденный! — Привет, Юлька! — обрадовалась Полина. — А ты чего это в наши пенаты пожаловала? — А ты все хорошеешь! — быстро добавил Обалденный. Потешный пацан, сколько я его знаю, а знаю, слава богу, лет десять, приветствует меня этой фразой. — А пошли-ка в кафе! — с ходу предлагаю им. — Да не знаем, денег-то у нас немного, — засомневалась парочка. На что я, пребывая в чудесном расположении духа, продекламировала им в ответ: Живи, безумец! Трать, пока богат. Ведь ты же сам — не драгоценный клад. И не мечтай! Не сговорятся воры Тебя из гроба вытащить назад! Да, Омара Хайама оспорить трудно. И мы поспешили пропивать «богатство» в ближайшую кафешку. Люди добрые! Как же я там «накушалась»! Поначалу я возомнила себя гадалкой. Брала в руку ладошки Полины и Обалденного, проникновенно вещала, задумчиво качала головой, на ходу выдумывала невероятные события, обещала им несметное богатство… Потом — интеллигенткой (начала замысловато выражаться, оттопыривать мизинчик). Потом, увидев никелированную трубу, не знаю, для чего предназначенную, я, лихо опрокинув еще рюмашку водки, понеслась к ней. Решила тряхнуть стариной и показать миру на что способна! Теперь я возомнила себя профессиональной стриптизершей. Ну все было хорошо! Я порхала как бабочка, Обалденный кружил вокруг, Полина хлопала в ладоши… Но подошла официантка и обломала нас, сказав, что кафе закрывается. Ничего, мы продолжили на улице. Горланили песни пьяными голосами, прихлебывая винишко. Уселись на деревянной лавочке, тут вино и кончилось. Полинка подхватилась и понеслась добывать спиртное. А мы с Обалденным кричали ей вслед: — Мы требуем продолжения банкета! Потом мы с Обалденным, обнявшись, затянули грустную песню: Ой, у вишневому саду, де соловейко щебетав, До дому я просилася, просилася, А вин мене все не пускав… И… О ужас! Я увидела быстро приближающегося к нам Рому… — Ну все, Обалденный, смерть наша идет! Мент — гаишнику не кент Не буду утомлять вас жалобным рассказом о том, что он мне сказал и сделал. Все и так догадываются. Скажу одно — по результатам судмедэкспертизы, на теле и лице у меня было зафиксировано двадцать шесть гематом, проще говоря — синяков. После его «воспитательной кампании» я вызвала такси и уехала за город, к крестной, которая с весны до поздней осени жила на даче. Все, это уже был конец. Скандалы — это как пунктирная линия: сначала между точками большое расстояние, потом меньше, меньше. И наконец это сливается в одну сплошную черту. Которая перечеркивает все, что было раньше. И тогда понимаешь, что терпеть уже нет сил и желания… Когда человека загоняют в угол, не оставляя ему выбора, он рано или поздно начинает защищаться. На следующее утро, составив в голове зловещий план, я тщательно оделась и отправилась на работу к мужу. Вошла в здание, где располагалось их управление, спросила командира роты. Тук-тук… — Здравствуйте! — говорю. — Что вы хотели, девушка? — лениво спросил командир. Молодой, крупный мужчина с неприятными «рыбьими глазами». Я сняла темные очки. У мужика глаза на лоб полезли. — Я, — говорю, — жена вашего подчиненного, Лаврушко. Это он меня избил и делает это регулярно. — А что вы от меня хотите? — нагло ответил он, усмехаясь. — Я хочу, чтоб вы поговорили с ним. Вы ж командир роты, вы должны и воспитательной работой заниматься вроде… — Девушка — это ваши семейные дела, меня это не касается! — с раздражением ответил он. — И вообще, чего вы жалуетесь?! Насколько я знаю — у вас маленький ребенок. Ну и кому ты с ребенком будешь нужна? — Как кому? Один женился, и другой женится… Значит, вы помочь отказываетесь… — констатировала я факт. — Я просто ничего не могу сделать! — спешно выпроводил он меня. — Разбирайтесь сами. Ну сами так сами! Значит, придется применить шоковую терапию. Я взяла такси и поехала в больницу — снимать побои. С полученной справкой я направилась в наше районное отделение милиции. Все мы знаем, что мент гаишнику не кент, поэтому опера с превеликим удовольствием приняли у меня заявление! Оттуда я вернулась домой, к матери. И не успела я переодеться — звонок в дверь. На пороге бледный как мел Роман, рядом его командир с вытаращенными «рыбьими глазами». — Девушка, зачем вы это сделали? — начал возмущаться командир. — Вы что, не понимаете, что вы создали большую проблему своему мужу и вообще всей нашей роте?! — Конечно, понимаю. Я для этого и написала заявление, чтоб сделать вам проблему! — довольно хмыкнула я в ответ. — Нет, ну ты… Можно я буду на «ты»? Ты сделала такую глупость, что он теперь жить с тобой не будет! — «открыл мне глаза» служивый (явно не великого ума мужичонка). |