Книга Царство полуночи, страница 62 – Крис Мари Грин

Сорин независимо вздернул подбородок. Жаль, что они с Эвой не могут общаться посредством Наития, которым обычно пользовались как истинные братья по крови, так и создатели для общения с отпрысками высшего уровня. Увы! Не повезло.

У него закралось подозрение, что Доун случайно раскрыла какую-то тайну, поэтому Эве пришлось поспешить. Возможно, дело в ее муже, Фрэнке? Кто знает, возможно, Эва лгала и скрывает его местонахождение. Сорин отказывался верить, что она способна на такой рискованный, эгоистичный поступок. Ради Подземелья она пожертвовала всем, поэтому… Какой смысл?

В сознании младшего вампира прозвучал голос Мастера: «Перестань! Она не знает, где Фрэнк, иначе я бы об этом узнал из ее мыслей. И Джулия нас предупредила бы».

Сорин ответил сам себе на возражения старого вампира: «Узнал бы, если бы Эва полностью впустила тебя в сознание. Может, Джулия любит Эву больше, чем Подземелье. Уж ты-то должен понимать такие вещи».

Однако сын ничего не сказал Мастеру: ни словом не намекнул, как ему грустно оттого, что отец позволяет себя дурачить, потакая своим прихотям и не желая признавать очевидное.

Сорин опять настроился на волну Наития. «Интересно, зачем ей подвергать наш дом опасности!»

«Думаю, ради любви».

Старый вампир туманной рукой обнял Эву за талию, притянул к себе и зарылся лицом ей в шею. Актриса немного напряглась.

«Любовь… — хмуро думал Сорин. — Действительно, чем не повод!» Он вспомнил о своих исчезнувших дочерях-вампиршах и попробовал примерить на них это понятие. Крутил и так, и эдак… Наконец пришел к выводу, что подлинного чувства, пожалуй, не осталось, скорее обрывки воспоминаний.

Мастер рассек себе грудь острым когтем и. бережно придерживая ладонью затылок Эвы, осторожно прижал ее губы к открытой ране.

Сорин по-прежнему стоял рядом и раздраженно наблюдал за процессом подпитки: Эва пьет не просто кровь его отца, а нечто большее.

— Скоро все сложится как нельзя лучше, — ласково произнес верховный вампир. — Мы будем вместе: ты, я и Доун.

Поглощенная едой, Эва прильнула к груди Мастера. Она сосала жадно и неторопливо одновременно. Вампир смотрел вверх, поглаживал ее по спине и прижимал к себе.

— После событий нынешней ночи, — продолжал он, — станет легче.

Актриса тянула и тянула кровь. Сорин сжал кулаки: она уже достаточно выпила! Хватит с нее!

Но Мастер как будто не замечал затянувшегося кормления.

— Сегодня я… я избавлю тебя ото всех печалей… Эва…

Он задрожал. Вампирша приподнялась, опираясь на его грудь. У нее значительно прибавилось сил. Со стоном удовольствия она сделала еще несколько глотков.

Сорин было собрался оттащить ее от пищи, но аура вокруг Мастера сверкнула, и он сам с силой оттолкнул Эву. Старый вампир задыхался, его призрачный контур трепетал и пульсировал.

Какое-то мгновение они с актрисой неотрывно смотрели друг на друга. Лицо Эвы горело. Мастер ласково потянулся к ней и вытер полоску крови на губах, просунув между ними темный палеи.

Эву смутил интимный жест, она высвободилась из-под руки вампира и отодвинулась.

— Что это значит, Бенедикт? — Она расправила юбку. — Что сегодня происходит?

Чрезвычайно гордясь разработанной стратегией, Мастер рассказал об операции «Убийца-вампир» и том, какая роль отведена непосредственно ей. Актриса испуганно всплеснула руками.

— Ты хочешь, чтобы я показала убийство Доун? — она задохнулась от ужаса.

«Неполноценное создание», — пренебрежительно подумал Сорин. Избранным никогда не приходилось охотиться ради пропитания, поэтому они такие чувствительные.

— Ты не замараешь рук кровью, — объяснял Мастер. — Вместо нас все сделает «убийца-вампир». Он мечтает о славе — он ее получит. Толпе понравится жестокое убийство, и наш преступник прекрасно об этом знает. Тебе, Эва, надо будет лишь показать отрывок передачи своей дочери. Когда она увидит такие кадры, то сразу поменяет свое мнение. А у нас станет одним врагом меньше. — Сияние Мастера потускнело. — Ей действительно надо многое пересмотреть в своей жизни.

— Мне абсолютно не нравится твоя затея, — ответила Эва. — Так нельзя.

— Доун никогда не узнает, что мы причастны к преступлению. Это же отличная возможность заполучить ее к нам. Пойми, я облегчаю тебе задачу. Зрелище будет не для слабонервных! Ну, сама посуди, к кому твоя дочь кинется за утешением, увидев такую жуть? Разумеется, к матери.

Эва притихла.

Ее реакция встревожила Сорина.

— Может, убедишь нас еще раз в своей преданности и выполнишь, о чем тебя просят?

Актриса ответила на вызов холодным взглядом. Мастер жестом приказал сыну молчать. -

— Эва, я думал, ты обрадуешься. — В его голосе сквозило разочарование. — Доун, конечно, расстроится, но в целом происшествие пойдет на пользу и тебе, и Подземелью.

— А ты не откажешь в помощи Подземелью? — гнул свое Сорин.

— Ни в коем случае! Я сделаю все, что угодно. Но…

— Ты просто поможешь Доун определиться с выбором. Поверь, она прибежит к нам, как миленькая! — добавил Мастер. — Взгляни на ситуацию под другим углом.

Сорину показалось, что Эва отступила от старого вампира, — на столь ничтожное расстояние, что посторонний глаз не уловил бы.

— Ты так говоришь, словно она тебе принадлежит, — прошептала она.

— Будет принадлежать, Эва, будет. Как и ты.

Избранная, не мигая, смотрела перед собой.

— Бенедикт, иногда мне кажется, что ты питаешь более теплые чувства к ней, а не ко мне… Меня это весьма… беспокоит.

Сияние Мастера снова потускнело. Сорин не смог уловить Наитием почему: то ли потому, что Эва закрылась от него, то ли потому, что ей не понравилась его мнимая любовь к Доун.

В одно мгновение вампир, сотрясаясь, разросся до огромных размеров. Контур его туманного невесомого тела сверкал и искрился.

— Прекрати испытывать мое терпение! Ты пришла к нам, тоскуя о семье, и постоянно хандрила! Вспомни, я же всегда пытался тебя порадовать — принял прошение Робби вступить в Подземелье…

— Ты принял прошение его отца! — ответила Эва. — Не Робби, а Натан Пеннибейкер хотел, чтобы сын стал вампиром.

— Однако Робби был твоим другом! Лишь ради тебя я отбросил сомнения и обратил мальчугана! Думал, он станет тебе младшим братом. Ведь ты так страдала! Я надеялся, что в его обществе ты забудешь тоску по родным.

«Не все рассказывает Мастер», — подумал Сорин. Бенедикт уделял малышу Робби столько внимания в надежде, что Эва за это полюбит старого вампира. Избранная же будто ничего не замечала: принялась заботиться о мальчике, взяла его под свое крылышко и всячески баловала перепуганного ребенка. Впрочем, ее наставничество не отличалось от обычного поведения смертных: если Робби вел себя плохо, она делала ему замечания. Однако ничего хорошего не вышло, одни неприятности. Эва вышла из Подземелья, и с Робби не стало никакого сладу. Мальчишка никого не слушался и в результате сбежал, хотя и не к Эве, — видимо, боялся, что она вернет его к вампирам.