Книга Ричард Длинные Руки - сеньор, страница 36 – Гай Юлий Орловский

– Как, сразу?

– Сперва поговорим, – ответил я и добавил: – За жисть.

Всадники показались в конце улицы, когда мы все трое, в доспехах и с обнаженными мечами, ждали, выбрав удобные позиции: Сигизмунд боком к дому с левой стороны, Зигфрид – с правой, а я с молотом в руке посреди улицы. Растопырив ноги на ширину плеч, вылитый ганфайтер, тупо и мрачно смотрел на эту пятерку. Как раз все пятеро стремя в стремя поместились на улице, едут медленно, задевая сапогами стены. На молот в моей руке смотрят с интересом, не без страха, скорее – с недоумением. Значит, еще не знают. Хорошо…

Когда между нами оставалось не больше десяти шагов, Сигизмунд и Зигфрид зашевелились, доспехи загремели, а я крепче стиснул рукоять молота и взглядом поймал грудь здоровяка, что ехал посредине.

Что-то в моем взгляде все-таки было, всадник разом натянул поводья, конь послушно остановился. Остальные четверо выдвинулись на шажок, но остановились тоже. Мы рассматривали друг друга внимательно. Что он видел, догадываюсь, а я смотрел в лицо типичного наемного солдата, прошедшего все мыслимые войны в пределах досягаемости, выжившего, отыскавшего тихое место и теперь уверенного, что круче его никто не встретится, он здесь любому сшибет рога, и отныне все бабы – его собственность, неважно кто из них замужем, а кто нет.

– Вы побили людей Цеппера, – произнес он хрипловатым мужественным голосом. – Я сразу хочу, чтобы все было ясно, верно? Цеппер – это конюший, у него свой небольшой отряд. Я же Шваргельд, и хотя побитые тоже наши люди, но я не стану очень уж взыскивать с вас, ребята.

Он скупо улыбнулся, давая понять, что на самом деле доволен, все-таки унизили и ослабили соперника за влияние при престарелом правителе, но в то же время должен принять какие-то меры, ведь и он, и Цеппер служат одному хозяину.

– Премного благодарны, – ответил я суховато. Он рассматривал меня оценивающим взглядом, на Сигизмунда и Зигфрида только взглянул, а с меня не сводит глаз. Они оба типичные рыцари, хорошие рыцари в добротных доспехах и с хорошими мечами, но я кажусь ему намного опаснее, не дурак. Или просто знает, чего ждать от таких, как Сигизмунд и Зигфрид, оба действуют по четким программам, а я иначе снаряжен, иначе стою, по-другому смотрю…

– И что же мне с вами делать? – сказал он задумчиво. – Я должен блюсти интересы сеньора и его людей…

Я закинул руку за голову, пусть этот Шваргельд еще раз оценит мой рост, длину рук и ширину плеч, медленно потащил из ножен длинный меч. В глазах Шваргельда интерес вспыхнул ярче, а его соратники возбужденно зашушукались. От меча шел пурпурный свет, и чем больше я вытаскивал, тем ярче блистал огонь. Я взял меч обеими руками, потом подумал, оставил в одной ладони, с легкостью повертел, чтобы видели мою чудовищную мощь, хотя на самом деле это меч так легок.

– Тех было шестеро, – напомнил я как можно равнодушнее.

– То были простые конюхи с оружием, – сказал Шваргельд пренебрежительно. – Но я вижу, у вас не простой меч.

– Мы сами не простые, – ответил я. – Ни единой царапины, верно? Никто даже пальца не прищемил. Я думаю, что в той канаве, куда сбросили ваших соратников, найдется место еще для пятерых.

Он смотрел изучающе, в лице нет страха, старый профи, к жизни и смерти относится философски, и когда снова заговорил, мы все трое поняли, что им движет вовсе не страх.

– А вообще куда путь держите?

– Да так, – ответил я, подпустив неопределенности в голосе, – дальше на юг.

– Зачем?

– Да посмотреть на богатые места, – ответил я. – Может быть, что-то да отыщется и для нас. Надоело спать на земле и укрываться небом.

Он бросил взгляд на Сигизмунда и Зигфрида, снова уставился на меня.

– Мне надоело, понятно. Но вы так молоды, а дурь так быстро не проходит.

Зигфрид довольно улыбнулся, его тоже зачислили в такие же молодые, как и нас с Сигизмундом, звучно крякнул и расправил плечи.

– Молодость дается лишь раз, – согласился я. – Потом для глупостей надо искать другие оправдания. Я молод сердцем, немного старше в остальных местах. Я имею в виду, в голове старше. Вот тот в блестящих доспехах хоть и молод, но старые книжки читал, а вон тот… ну, молодость прекрасна в любом возрасте. Потому мы ищем хлебные и теплые места. На севере холодно и бедно.

Я задержал дыхание, но Шваргельд, подумав, ответил почти слово в слово, как и я подсказывал ему мысленно:

– Похоже, я могу вам предложить что-то получше. Вы уже на юге, мы здесь в самом деле живем богато. Во всяком случае намного богаче, чем там, на севере. Наш хозяин, барон Галантлар, великий и щедрый господин. Его страшатся все соседи… Нет-нет, воевать не приходится, соседи – люди мирные. Стали мирными, как только сэр Галантлар захватил замок и… словом, показал, что он – воин. Замок потерял шестерых… но вы трое стоите их вместе взятых. Что, если я договорюсь с хозяином, что плата этой шестерки будет вашей? Это немало! К тому же кров над головой, еда и одежда за счет замка, оружие, доспехи. Даже конь за счет замка…

– У нас свои кони, – ответил я. – И свои доспехи.

Он кивнул, ободренный, я не отказался, сказал убеждающе:

– Прекрасно! А за доспехи, оружие и коней, что вам не понадобятся, получите деньгами. Разве плохо?

Я подумал, сказал медленно:

– Звучит хорошо. Но это сказал ты, а ты – не хозяин.

Он воскликнул весело:

– Так о чем разговор? Мы сейчас поедем в замок, господин Галантлар подтвердит.

– Подтвердит ли?

– Подтвердит, – заверил он. – Я постараюсь убедить! Ты догадываешься, что я на вашей стороне и буду его уговаривать как следует.

Сигизмунд и Зигфрид помалкивали, это я сеньор, мне решать, а я сделал вид, что поколебался, хотя понятно же, этот говорит искренне, к тому же ему двойная выгода: ослабил конюшего – раз, приобретает для замка троих крепких воинов, что явно ему обязаны, будут на его стороне – два…

– Добро, – сказал я. – Мы готовы…

– Ура, – сказал Шваргельд.

Я вскинул руку.

– Погоди. Я сказал, что готовы отправиться с вами в замок и услышать хозяина. Не обижайся, но он может сказать иначе. Или плату положить меньше.

Он кивнул.

– Добро. Так и сделаем.

Все пятеро расслабились, переговаривались уже без враждебности, хотя никто не поворачивался к нам спиной, смотрели, как мы отвязали мешки с зерном от лошадиных морд, сели на коней. Всем нам благодарные селяне наложили на седла еды, у Сигизмунда от толчка упала на землю баклажка с вином. Нагнуться он уже не мог, знаком попросил мальчишку подойти и подать, но Зигфрид, что как раз готовился сесть, поднял сам, подал со словами:

– Это ты сказал «Кар»?

– Вы сами, сэр, ворона, – огрызнулся Сигизмунд. – Вещь не честь – можно и уронить!