Книга Ричард Длинные Руки - сеньор, страница 77 – Гай Юлий Орловский

Она слушала меня, колебалась, но у меня создалось впечатление, что все-таки ведет игру она, а я только говорю то, что она запланировала от меня услышать. И то, что придет одна, – ясно, самой свидетели не нужны, но должно создаться впечатление, что именно я обезоружил, заставить явиться без вооруженной охраны и теперь она полностью в моей власти. Тут-то лохи и раскалываются до тех половинок мозга, которые прикрывают штанами…

– Если в тайне, – проговорила она медленно, – и если обещаете…

– Да что обещаю, – сказал я горячо, – клянусь!

– Я приду, – пообещала она. – Но мне нужно подготовиться. Лучше завтра или послезавтра. Скажем так, на заходе солнца. Только вы должны встретить меня за пределами моста. Вы знаете почему.

– Знамо дело, – ответил я самоуверенно, а сам мысленно завязал узелок, чтобы спросить у старого мага, что за магия связана с мостом. – Я встречу с цветами. Если найду их в этом замке.

Она кисло улыбнулась.

– Не найдете. Да и зачем цветы для очень серьезного делового разговора? Ладно, прощайте, сэр Ричард. На будущее хочу вас предупредить, мне очень не понравилась ваши развязность и несерьезность. Вы разговариваете не с хорошенькой служаночкой, на которую хотите произвести впечатление… вы поняли?

Я поклонился.

– Постараюсь об этом напоминать себе чаще. Но до послезавтра могу и забыть…

– Вы настаиваете, чтобы я навестила вас прямо сегодня?

– Почему настаиваю? – удивился я. – Умоляю!

Она задумалась, наморщив лобик и слегка закусив губу. После короткого размышления сообщила:

– Ждите на восходе солнца. На этой стороне моста.

Во взгляде читалось: у мужчин две головы – одной думает, другая на плечах. И одна извилина, да и та ниже пояса.

Свет померк, я видел, как волшебница отвернулась, уже забыв обо мне, еще до того, как связь оборвалась полностью. Но отвернулась чересчур поспешно. Так, чтобы я это обязательно заметил.

– Ладно, – пробормотал я, – еще не вечер, а только утро… стрелецкой казни? Варфаломеевская ночь уже была, утро сейчас, а что будет днем?

Стыдно сказать, но и сейчас, уже третий день в замке, представляю расположение всех помещений достаточно смутно. Упрощенно говоря, этот донжон, слово-то какое, а?., один огромный дом в три этажа. Первый этаж можно назвать еще цокольным, под ним еще один, полуврытый в землю. Подземный гараж, так сказать, только вместо автомашин там винные бочки в три ряда, в других помещениях – окорока, зерно, мешки с мукой и прочее продовольствие, а также оружейная для наемной стражи и челяди. Мое собственное оружие хранится в личной оружейной, это комната на втором этаже, там мечей, щитов, доспехов и прочего хватит, чтобы вооружить небольшую армию.

Третий этаж – это на две трети загадки, двери позаперты, а вышибать молотом еще не решаюсь, сперва хочу перепробовать по-доброму. Да и опасно молотом, вдруг да по капсюлю…

Я спускался по лестнице, меня окликнули, из левого крыла заспешил Марк Форстер, сенешаль. Окинул меня быстрым взглядом, сразу оценивая, в каком я расположении духа, что говорить, а о чем умолчать, полагаю, что потому-то и надели вельможи на морды непроницаемые рожи, чтобы для них не сортировали новости, а выкладывали все.

– Да, Марк?

– Сэр Ричард, – заговорил сенешаль крайне почтительно, – я понимаю, что затрагиваю очень непростой вопрос, деликатный даже…

– Выкладывайте, – ответил я жизнерадостно. – Ничто нельзя назвать плохой новостью, пока нас не касается, верно?

Он вздохнул.

– Верно. Но на этот раз касается. Сэр Ричард, никто не сомневается, что вы – знатнейший из рыцарей, что у вас благороднейшее происхождение, но…

– Ага, – сказал я, – вот оно проклятое «но». И что же? Смелее!

– Если вы по каким-то причинам скрываете свой герб, – сказал он, – надо создать иной, хотя бы временный! Рыцарю без герба нельзя. Как вас опознают издали? Рыцаря по гербу встречают, а… словом, я сам как знаток геральдики могу помочь, но могу и порекомендовать старые книги с описаниями всех существующих гербов, а также с описаниями древних, ныне исчезнувших… Большой герб надо вывесить над входом в донжон взамен уже несколько устаревшего, вы не находите?

Я подумал, не по мне это дело, когда-то сносили церкви да двуглавых уродов, дабы заменить звездами, потом сносили звезды и дзержинских, чтобы опять менять на двухголовых мутантов, но с другой! стороны – революция свершилась, узурпатор свергнут, а я новый… нет, я освободитель на белом коне… а вот издам указ, чтобы мой конь считался белым!., и потому надо сбросить старье с парохода современности.

Сенешаль по моему лицу усек, что я почти согласен, продолжил с нажимом:

– Малые гербы потребно изготовить для залов, один во двор, где обучаются молодые воины… а также нанести герб на щит, на панцирь, на шлем…

– Только не на сиденья стульев, – прервал я. – Это так уж необходимо?

– Сэр Ричард, – проговорил он с укором. – Вы в самом деле как будто через Врата прошли… Хотя не могу себе представить страну, где к гербам относятся с таким, не побоюсь этого слова, пренебрежением! Человек издали должен видеть, с кем имеет дело! Это помогает избегнуть взаимной неловкости в будущем… Человека встречают по гербу, а провожают…

– Ладно, – сказал я нетерпеливо, – разрабатывайте!

Он сказал нерешительно:

– Это очень деликатный процесс… Вы не хотели бы внести что-нибудь… какие-то элементы… в память о своих родителях?

Я подумал, сказал хмуро:

– Даже не знаю. Двухголового орла, что ли? Или вообще трехголового? Одна голова – хорошо, две – просто удобно, а три – уже чудо-юдо.

Сенешаль удивился:

– Зачем такой урод? Такие рождаются, но долго не живут. Обычно мрут еще в птенчестве.

– Мой жил долго, – заверил я. – Хотя, может быть, он был одноголовым, а две на старом нашем гербе потому, что, пока рисовали, головой крутил? Две вообще-то удобно: каждая голова знает, что думает другая. Хотя, конечно, две или даже три хорошо, а безопасный атом лучше… Кстати, можно его нарисовать. Да не орла, а этот безопасный, вот кто-то прикололся с прилагательным… Это вот так…

Мы подошли к очагу, я взял уголек и поставил тут же на стене жирную точку. Сенешаль и пара челядинов почтительно смотрели, как я быстрыми движениями нарисовал вокруг нее шесть эллипсов, как если бы вокруг Солнца носятся шесть планет по сильно вытянутым орбитам. Так древние демокриты представляли атом, и хотя он совсем не таков, но для тех, кто в танке, вполне, вполне.

Сенешаль смотрел долго, а когда поднял голову, лицо стало очень серьезным. Глаза показались застывшими, темными, а что в них пряталось, разглядеть не мог.

– Вы в самом деле хотите, – сказал он ровным голосом, – чтобы я поместил это… это на герб?