Онлайн книга «Ричард де Амальфи»
|
– А… рыцарь с гербом Черного Сокола? Вы его видели? Вот оно что, сказал я себе, поклонился и ответил учтиво: – Я, сэр Ричард де Амальфи, готов подтвердить перед лицом короля, суда или самого Господа Бога, что рыцарь с гербом Черного Сокола не отступил ни на шаг, защищая подступы к вам и вашим дочерям. И погиб от удара в грудь, а не пораженный в спину при бегстве. Она побледнела еще больше, покачнулась, я сделал к ней движение, но выпрямилась, гордо тряхнула головой, волосы освободились от огромной заколки и свободно рассыпались по плечам. В глазах заблестела гордость. – Спасибо, сэр Ричард. Он пал, надеюсь, от вашей руки? – Да, – подтвердил я учтиво. – Ни один из простолюдинов даже не приближался к лестнице. Более того, мои доблестные рыцари: сэр Зигфрид из рода Нибелунгов, младший сын владетельного сеньора Кунинга, сэр Алан де Тридент и виконт Теодерих, предоставили эту честь мне, а сами оставались в нижнем зале. Могу добавить только, что он не отступил ни на шаг, хотя мог бы, конечно, спастись бегством, как какой-нибудь… словом, как ваш муж. Она несколько мгновений всматривалась в меня, в глазах все больше проступало странное выражение. – Да, – произнесла она, – это так похоже на благородного сэра Рамеко. Мы уже слышали, сэр Ричард, что вы молниеносно захватили замок Одноглазого. Но мой муж уверял, что произошла какая-то странная случайность… – Не бóльшая, – сказал я еще учтивее, – чем сейчас. Позвольте вас уверить, что супруга Одноглазого живет сейчас в замке в безопасности. В ее покои… никто не вхож. Во всяком случае, полагаю, что не вхож… Она саркастически улыбнулась. – Вы могучий воин, но человек наивный, если в это верите. Это такая лиса… Я поспешно прервал: – Вы вольны оставаться в этом замке, сколько вам заблагорассудится, однако я предпочел бы, чтобы вы его покинули. Насколько знаю, у вашего мужа очень многочисленная родня. Очень не хотелось бы, чтобы сюда стягивались отряды, посланные вас спасать. А то и попытаться восстановить в правах хозяйки. Она несколько мгновений смотрела мне в лицо. – Вы откровенны, сэр Ричард. И правильно считаете. Правда, я не пользовалась любовью у родни, что однако не помешает им попытаться восстановить власть нашего могучего рода над этим замком и этими землями. Я еще раз поклонился и, не зная чем заняться, отступил к зияющему пролому на месте двери, перешагнул через обломки и вышел. В замке оглушающая тишина, хотя в нем масса моих людей, но после звона мечей, грохота металла по щитам, криков боли и ярости – теперь чудится, что я вовсе оглох. С обнаженным мечом в руке, я сбежал по лестнице, переступая через тела павших. Кто-то из этих распластанных пал от молота, но немало пало и от моего меча. В нижнем зале множество убитых и раненых, наши люди и местная челядь, стараясь угодить новым хозяевам, выносят раненых под божий свет солнца. В небе торжествующее карканье, вороны слетаются, спеша успеть выклевать еще теплые глаза, напиться горячей крови умирающих. Я оглядел залитый кровью двор, победа далась нелегко, наших полегло немало, раненых отнесли под защиту стены в тень. Там уже появились лекари, священники. – Всех павших – в одной могиле, – распорядился я. – Гунтер, проследи, чтобы семьи получили пособие в полном размере. Запыхавшись, прибежал Тюрингем. – Ваша милость!.. Ульман… – Что с ним? – Похоже… он умирает. – Черт, – вырвалось у меня, – он же только что был вполне… Священник, что проходил мимо, в ужасе отшатнулся от меня, торопливо перекрестился. – Сын мой, ты не должен упоминать Врага рода человеческого! – Простите, отец, – крикнул я на ходу. Ульман распростерся, огромный, как лодка, в нижнем зале, где отгремела последняя схватка. С него сняли шлем, а доспехи: погнутые, посеченные, с глубокими вмятинами – сопротивлялись, скрежетали, из щелей текла густая вязкая кровь. Тюрингем сказал торопливо: – Мы уже думали, что замок очищен, но из кузницы выскочили трое. Ульмана ударили в спину. Мы их порубили, но Ульмана… вот… Ульман слабо улыбнулся бледнеющими губами. – Ваша милость… Это был славный день… Никогда еще такой победы… Я опустился перед ним на колени и опустил обе ладони на покрытый потом и кровью лоб. Слабость пронзила тело, на миг я даже потерял сознание, в ушах тонко-тонко запели комары, затем зрение прочистилось, я все еще на коленях, лицо Ульмана розовеет на глазах, он прошептал, все еще не веря себе: – Я… не умру? – Нет, – прошептал я и добавил громче: – Нет, сэр Ульман. Он смотрел непонимающими глазами: – Ваша милость… Я с трудом поднялся, ощутил крепкие руки Зигфрида и Алана, сказал Ульману: – Встань, Ульман. Он поднялся, по моему знаку преклонил колено. Я вытащил из ножен меч, тяжелый, как наковальня, вскинул с трудом и опустил кончик лезвия на плечо коленопреклоненного оруженосца Гунтера. – Достойны рыцари, что получают это высокое звание путем прилежного изучения благородного рыцарского дела, но вдвойне достойны те, кто завоевывает имя рыцаря на поле брани, в кровавой битве, явив пример доблести, отваги и самоотверженности!.. Видит Господь, который держал в своей деснице судьбу этой битвы, видят все участвовавшие в ней, что мало кто сражался так же доблестно, как оруженосец Гунтера Ульман, едва не отдавший жизнь за нашу победу!.. Властью сюзерена трех замков: Амальфи, Амило и… как зовется этот? – Верден, – торопливо подсказал Гунтер. – Верден, ваша… сэр Ричард! – И Вердена, – продолжил я, – я, Ричард Длинные Руки, наделяю тебя высоким званием рыцаря. И отныне всякий, кто обратится к тебе, должен прибавлять к твоему имени «сэр». Поздравляю тебя, сэр Ульман! Отныне ты равный среди рыцарей. Первым обнял и поцеловал Ульмана виконт Теодерих, выказывая, что он, благородных кровей по рождению, искренне приемлет рыцаря, ставшим благородным по доблести. Кровь еще стекала по правой щеке, но уже чуть-чуть, а длинная косая рана над бровью набухла застывающей кровью, багровой, почти черной, отблескивающей, как застывшая смола. Я протянул к нему руку, но Теодерих отпрянул. – Сэр Ричард!.. Умоляю, не нужно! Моя рука повисла в воздухе. – Почему? – спросил я озадачено. – На вашу рану, сэр Теодерих, сил уйдет совсем немного. – Да я не потому, сэр Ричард. Я не хочу, чтобы вы залечили… совсем. Я повторил несколько глуповато: – Почему? Он застеснялся, украдкой посмотрел по сторонам, но мы стоим, как в переполненном лифте, сказал почти шепотом: |