Онлайн книга «Ричард де Амальфи»
|
– Да, так написано. Ты его знаешь? – Слыхивал… Голос Гунтера звучал уклончиво. Я пустил Зайчика к мосту, оглянулся на Гунтера. – Колись, не жми инфу. Что за птица? – Вообще-то, – сказал Гунтер с некоторой нерешительностью и поневоле подъехал ближе, – в далеком прошлом это был славный рыцарь. Но все его подвиги остались в молодости, а потом он очень быстро вложил меч в ножны. Уже лет с тридцати, говорят, не вынимал ни разу. Растолстел, доспехи проржавели, одевается в шелк и бархат, брюхо чуть ли не на тележке перед ним возят. У него самое благополучное поместье, соседи уважают, умеет со всеми уживаться, ладит, у него все в друзьях… потому и судьей выбирают всякий раз. Конечно же, лучше всех знает рыцарские законы, толкования, исключения, правила, деяния прошлых судилищ, разбирательств, тяжб. Живет в своем замке лет сорок безвыездно… разве что выкарабкивается иногда в какое-нибудь село, да еще вот на рыцарские суды… Я задумался, председательство такого знатока законов не сулит мне ничего хорошего. Такие не любят прецеденты, это не дает щегольнуть знанием тонкостей толкования, нельзя привлечь случаи из прошлой практики, вспомнить эпизоды с коронованными особами, что в подобных ситуациях поступали так, но никак не эдак. – А где будет суд? – На стыке земель самого Лембита с землями Висби и Каупо. Собственно, на земле Лембита, но въехать можно и со стороны Висби или Каупо. Это владетельные бароны, очень могущественные. Они давно владеют этими землями, уже второе поколение! – По меркам фронтира, – согласился я, – это очень давно. Значит, суд через пять дней… Что ж, будем готовиться. Сердце заныло, одно дело сказать вот так натужно бодро, другое – подготовиться. Знать бы хоть, как. Со стены нам кричали и махали руками, мол, бдят, враг не пройдет. Дверца открылась, я вяло подумал, что для такого случая могли бы открыть и ворота. Впрочем, здесь еще не знают! По случаю великой победы, действительно – великой, я разрешил устроить грандиозный пир, а как же без пира, но сам от участия отказался, тело как свинцом от кончика ушей до ногтей задних ног, таскаю их за собой следом, будто сибирский каторжник цепи с приклепанной гирей, в голове гудит, в ушах колокольный звон: «Спать… спать… спать…» На ходу сбрасывал перевязь с мечом, Тюрингем освободил меня от доспехов, слуги утащили, чтобы привести в порядок, а я ввалился в спальню. Не успел завалиться на ложе, вбежала Леция. – Ах, ваша милость!.. Позвольте, я сперва постелю! – Некогда, – прохрипел я. – Рыцарь должен спать даже на камнях. Она робко, но умело подтолкнула меня к креслу, я рухнул, будто мне ударили сзади под колени. На помощь Леции примчались две суетливые и совершенно серые, как мыши, служанки, быстро-быстро взбили перину, подушки, заменили простыню. Я выбрался из кресла только с их помощью, кое-как разделся и с чувством невыразимейшего блаженства залез под одеяло. Ночью за мной гонялся всадник на огромном черном коне, потом исчез, я сам за кем-то гонялся, и лишь под утро пришла Санегерийя, ласковая и теплая, мои пальцы с жадностью ухватили ее сладкую зовущую плоть, я успел прорычать в тоске: – Не исчезай так быстро… – На этот раз не исчезну, – ответила она с загадочным смехом. Сладкие судороги тряхнули меня, как всегда, достаточно сильно, чтобы проснуться на миг, тут же заснуть, однако ощутил, что руки продолжают сжимать нежное горячее тело. И очень женское: ладонь как раз покоится на полной мягкой груди. При красноватом свете факела рассмотрел, что спиной ко мне согнулась калачиком молодая женщина, вжимается в меня, а я еще охватил ее обеими руками и подгребаю к себе поближе, поплотнее. – Леция, – прошептал я изумленно. Женщина шевельнулась, чуть повернула голову: – Да, милорд? – Фрида, – сказал я. – А ты как здесь оказалась? Вроде бы постель готовила Леция. Она ответила тихим тоненьким голоском провинившейся девочки: – Да, но… Леция боится вас, сеньор. – А ты? – Тоже, – ответила она, усмехнулась, – но только чуть-чуть. А еще мне привиделся сон… Я насторожился: – Что за сон? – Прекрасная женщина велела идти к вам. Сказала, что вы устали, вы измучены… нужно, чтобы с вами была женщина. Так вы отдохнете намного лучше. А нам всем нужно, чтобы вы… были здоровы. Я подгреб ее, нежную и с горячим телом, вмял в себя, обхватил и прорычал в розовое оттопыренное ушко: – Ну тогда не жалуйся… Санегерийя! Проснулся в сладкой истоме, как будто за ночь в меня влили ведро адреналина. Поднял веки, сна ни в одном глазу, Фрида сладко спит, свернувшись в калачик, на другом краю необъятной кровати. Я вскочил одним движением, чистая одежда развешана на спинках стульев, как я и люблю. Пока одевался, Фрида зашевелилась, сладко зевнула. Веки ее приподнялись, увидела меня, глаза раскрылись шире, торопливо вскочила, прижимая одеяло к груди и глядя на меня испуганными глазами. – Простите, ваша милость… – пропищала она тоненьким голоском. – За что? – Проснулась позже вас! – Спи еще, – разрешил я. – У меня много дел, а тебе что? Отсыпайся, поросенок. Она отчаянно затрясла головой: – Что вы, ваша милость! Нельзя. – Почему? – Просто нельзя! Я хлопнул в ладоши, слуга заглянул в комнату и тут же вошел с большим тазом в руках. Фрида пискнула, закрылась одеялом едва ли не с головой, а когда слуга удалился, принялась поспешно одеваться. Впрочем, для этого ей достаточно было схватить платье и набросить на себя, после чего выскользнула в дверную щель шириной в палец. Я помылся, надел рубашку, вздрогнул от требовательного рева трубы. Во дворе все привычно: набирают воду из колодца, работают кузнецы и оружейники, конюх гоняет по кругу лошадь на длинном поводе… трубный глас раздался снова. Я бросился к окну, что выходит на противоположную сторону. Жуткий вид на бездонную пропасть с перекинутым тонким каменным мостиком, так он выглядит сверху, но совсем по другому, когда идешь по нему, а там далеко на той стороне блестят великолепными доспехами Зигфрид и Алан. С ними и Гунтер, который держится не так свободно в обществе урожденных рыцарей, в смысле, благородных, а четвертым с ними совершенно незнакомый рыцарь. Что рыцарь – видно по осанке и непринужденности позы, хотя доспехи уступают железу всех троих из замка Амальфи. Нет, все-таки я молодец, сам не ожидал от себя такую круть… Оседланный конь в сторонке покорно жует овес в подвешенном к морде мешке. Все трое, мирно беседуя, посматривают на донжон. Зигфрид поднес к губам рог, жуткий скрежещущий рев разодрал воздух. |