Книга Ричард Длинные Руки - граф, страница 27 – Гай Юлий Орловский

Она спросила вяло:

– Это как?

– А просто вызываете кого-то из слуг и спрашиваете, как поступить в каком-то случае. Если вам советует женщина – сразу поступаете наоборот, не ошибетесь! Что эти дуры понимают?.. Вот вы, ваша милость, вы ж не женщина, вы меня понимаете!.. А когда вам начнет советовать мужчина, то вы слушаете его дурости и видите, что хоть и чушь, но в этой чуши что-то есть, если погрести обеими лапами, но не как курица, что гребет от себя, а как умный зверь, что гребет к себе… Дурак, ваша милость, ничего умного не подскажет, зато может натолкнуть на умную мысль, ибо он прет совсем не в ту сторону, как умные люди, а истина обычно и лежит вдали от протоптанных дорог!

Она слушала со все большим интересом, долго молчала, я стоял, затаив дыхание. Свет, казалось, начал тускнеть во всем зале, но вспыхнули два светильника на столе. Обозначился прямоугольник двери, леди Элинор грациозно поднялась, под короткую зеленую стрижку ухитрилась скорректировать и фигуру, ставши еще более гибкой и опасно кошачьей.

– Иди за мной, – велела она отрывисто.

Я чувствовал, что она зла на меня за то, что приходится прибегать к моей помощи, пусть и как к дураку, перед ко-им не то бисер, не то для посыпания горохом, так что я прошел за нею, как чучундр, стараясь держать себя ее тенью, разве что без ярко выраженных вторичных признаков.

Дверь распахнулась сама, я сразу увидел в небольшой комнате скромный стол вплотную к стене, два кресла с высокими спинками, а когда переступили порог – в глаза бросилось большое зеркало в рост человека на боковой стене.

Дыхание мое сбилось, в зеркале отражаются напольные часы в деревянном корпусе, маятник мерно ходит вправо-влево, рядом невысокий стол с грудой невероятно крупных кристаллов: синих, зеленых, пурпурных, желтых – все размером с кастрюлю, явно не выкопанные, а выращенные, четырехугольная чернильница с роскошным гусиным пером и пара красных кувшинов с непривычно вычурным орнаментом из золота.

Все остальное на периферии зрения, у меня только впечатление некой античности, словно там в окна бьют лучи эллинского солнца, все светло, ярко, чисто и насыщено светом, а взгляд мой перебегал с часов на кристаллы и обратно.

Леди Элинор опустилась в кресло, лицо недовольно-брезгливое, все еще сердита на себя и даже чувствует униженной, что показывает один из секретов простолюдину. Я, как летучая мышь, что далее в темноте не заденет ни одну из протянутых нитей, скользнул к стене и встал слева от ее кресла. Если бы можно встать сзади, встал бы, а так только вытянулся и сделал вид, что я тоже мебель.

Она обернулась, круто изогнутые брови взлетели.

– Что спрятался?

– Да я ничо, – пробормотал я.

– Подойди к зеркалу, – велела она. Я торопливо пригладил волосы.

– Да что мне его пачкать своим видом, ваша милость… зеркало – это для благородных! Я и в озере на себя посмотрю…

– Подойди! – велела она строже.

– Как скажете, – вздохнул я. – Только недостоин я такой чести – в зеркало смотреться. Да еще в такой раме…

Она насторожилась и не сводила с меня сузившихся глаз, пока я подходил к зеркалу. Сердце мое колотилось, как у трусливого зайца, ноги подгибались.

Огромное, выше моего роста, в овальной массивной раме из темного дерева, покрытого дорогим лаком. Резьба сложная, барельефы в виде схваток, сцен охоты, пиров, разъяренных драконов и вздыбленных львов, темная поверхность зеркала загадочно поблескивает.

Леди сказала нетерпеливо:

– Стой перед ним, не отходи!..

– Щас-щас, – заверил я. – Волосы приглажу… У меня вихры торчат, да? Водой бы смочить малость… Ладно-ладно, в другой раз. И воротник поправлю, так лучше?.. Штаны помятые… может быть, сбегать вниз, пусть Хризия быстренько погладит?

– К зеркалу! – велела она грозно.

– Иду-иду, – заверил я. – Можно только, я боком, а то у меня с этой стороны морды вроде бы прыщ намечается. Чешется, покраснело, даже вроде бы начало дуться…

Она выругалась зло и шагнула в мою сторону, занося руку для хлесткой пощечины. Я набрал в грудь воздуха, собрался и сделал последний шаг, остановился в шаге от блестящей поверхности. Там отразился крепкий высокий парень с немножко бледным вытянутым лицом, тревога в глазах, глуповато приоткрытый рот, одет в старенькую, но чистую одежду простолюдина.

Леди Элинор держалась в сторонке, чтобы видеть мое отражение, но самой не отразиться. Мне показалось, что она разочарована до крайности. Даже сделала шажок ближе, всмотрелась в отражение, потом в меня, стараясь найти какие-то отличия. Я оглядел себя, повернулся и посмотрел на свою спину, выворачивая плечо, словно придерживал подбородком скрипку.

– Да, рубашка прохудилась, – согласился я горестно. – Ничо, Марманда заштопает… Она добрая.

Волшебница покачала головой.

– Странно, очень странно.

– Что? – спросил я. – Да, вроде бы запылилось малость… Но ничо, я могу вытереть… А вот тут сбоку вроде бы слюни. Или не слюни? Нет, все-таки слюни…

– Не прикасайся, – сказала она резко. – Отойди. Ты не понимаешь, это непростое зеркало.

– Как не понимаю? – удивился я. – Как есть понимаю!.. Такое агромадное, оно каких денег стоит! А рама какая? Да одна рама стоит три таких зеркала!

Она поморщилась.

– Ничего не понимаешь. Ладно, отойди.

Я послушно встал на прежнее место. Несколько минут длилось молчание, леди Элинор наконец повернула ко мне голову, темно-фиолетовые глаза выглядят пугающе, как грозовое небо.

– Интересно все-таки, – произнесла она, – где твое свернутое королевство на самом деле. Понятно, выйти можно здесь… как и войти, наверное, но где оно на самом деле?

Мне показалось, что она все-таки ждет ответа, сказал несмело:

– Дык оно ж там, за мелкой речкой!.. Надо только перейти вброд, там влево от большого дуба, сейчас его там нет, а потом прямо по тропке, что тоже пропала…

Она рассматривала меня, красиво откинувшись, фигура отчетливо обрисовывается в этом несредневековом платье. В глазах появились мелкие искорки.

– Скорее всего, – произнесла она задумчиво, – ты варвар… из северных земель… Все слыхали, там очень крупные и сильные люди. Еще рассказывают про вас такие смешные вещи, что вы бываете верны… даже если вам это невыгодно?

Она замолчала, ожидая ответа.

– Что значит невыгодно? – пробормотал я. – Верность… она и есть верность. Нет такого понятия, как выгодно или невыгодно, когда дело касается верности… Это как любовь! Никто же не выходит замуж за другого только потому, что так выгодно?

В ее глазах появилось изумление. Я сообразил, что брякнул совсем уж дикую вещь. Мне почудилось, что сейчас прыснет со смеху, но она лишь сказала с ленивой насмешкой: