Онлайн книга «Фигурные скобки»
|
— А она существует? — Существует прекрасное направление в современном иллюзионизме, представители которого — это мы, фокусники-нонстейджеры, и прошу нас такими любить и жаловать. 09:31 — Пора, друзья! Труба в поход зовет! Нет никакой трубы, но и без трубы — по предначертанию оргкомитета конференции — микромаг Рюмин приступил к исполнению обязанностей вожака. Стоя у двери, объявляет громко: — Нам необходимо перейти в другое здание, это недалеко, на этой же улице. Но предупреждаю, господа, особенно иногородних: на улице очень скользко! Иллюзионисты приходят в движение и один за другим покидают отель. — По одному, по одному! Не забывайте о конспирации! Шутка всем нравится, — с черными чемоданчиками они действительно могут сойти за членов тайной организации, выходящих после неведомых бдений в черную ночь (в этом городе бывают белые ночи, но не в зимний сезон, а зимой тут как черная ночь — даже позднее утро). Выйдя на улицу, Капитонов делает первое фенологическое наблюдение: подморозило. Он поправляет шарф и, оттолкнувшись левой ногой, проезжает метра полтора на подошвах. Как всегда в этих случаях, он вспоминает, что помнит, что знал в детские годы — чем гололед отличается от гололедицы. Часть тротуара, свободная от снега и наледи, заканчивается в десяти шагах от входа в гостиницу. — Предлагаю для устойчивости держаться парами! Шутит ли сейчас микромаг Рюмин, понять трудно — пожалуй, что да: парами идти весьма затруднительно, только — гуськом, по дорожке шириной в снегоуборочную лопату и с поправкой на доброжелательность встречных пешеходов. Первым падает сам Рюмин, предводитель, — его поднимают и отряхивают, а он конфузливо оглядывается: грохнулся, что называется, на ровном месте. Капитонова обгоняет Водоёмов, бормоча «спасибо» за то, что Капитонов посторонился. Потом оборачивается и говорит: — Кстати! Только что мне позвонил Чернолес, будут довыборы в счетную комиссию. Мы — вас. — Меня? — Вы математик, и вам доверяем. Больше некому доверять. А то таких в правление насчитают!.. И не спорьте, никаких возражений! И он дальше пошел обгонять, торопясь прийти первым. — Ничего, ничего, скоро зимнее время отменят, — гундит идущий за Капитоновым, но не хочет Капитонов ни с кем общения и делает вид, что не слышит Пожирателя Времени. Впереди сбивают сосульки — прохода нет. Все благополучно преодолевают проледеневшие сугробы, чтобы пройти по проезжей части в обход огражденного участка улицы. На той стороне улицы стоят китайцы и глядят, как сосульки сбивают. Капитонов глядит на китайцев, и тут 09:37 наступает его черед — он падает, поскользнувшись. Плохо упал — назад себя. Затылком ударился о наледь. Охнул. Чемоданчик отлетел в сторону, хорошо не под машину. И тут же сам вскочил на ноги, подобно боксеру, посланному в нокдаун и желающему показать, что он в норме. Выхватывает телефон из кармана пальто, потому что как раз в кармане звонок. — Да, Марина? — Ты не занят? Можешь говорить? Бодро: — Да, могу говорить! (В это время ему подают чемоданчик.) — Ничего не случилось? — О, нет, ничего, просто тут гололед… гололедица… — (Благодарно кивает коллегам и растяжкою губ под улыбку выражает ОК.) — Ну и что ты мне скажешь про это? — Напомни, про что. (Капитонов дальше идет.) — Ты думаешь, то, что он там писал, отношения не имеет к тому, что случилось? — К тому, что случилось? — К его гибели, — добавляет Марина. Он опять не готов к разговору. Но когда надо включаться, Капитонов обычно включается. — Понимаешь, Марин, — смотрит под ноги Капитонов, — я же все-таки не Шерлок Холмс, я не знаю, что думать. Мы тут в клуб «Ц-9» идем, будем там заседать. — Тогда вот. Тогда главное. Тебе не показалось, что все, о чем он писал, это правда? Что он это не он? А если так, тогда с кем я жила? И где тот, мой? Иллюзионисты подходят к дому с двумя эркерами, в далекие времена здание принадлежало Обществу попечения о некредитоспособных (почему Капитонову это известно?), а теперь здесь второй этаж занимает клуб «Ц-9», на первом же (Капитонов не знает еще) находится фотогалерея и гардероб. — Мариночка, я позитивист. — Какой ты позитивист! — Какой-никакой, но я полагаю, должна быть во всем логика. И она должна опираться на опыт. Я не понимаю твоих вопросов. Да, несчастный случай, прискорбно. А если бы того не случилось, и он бы показал тебе эту тетрадь и сказал, вот, Марина, я нафантазировал, прочитай, это моя проба пера, как ты думаешь, могу ли я это сочинение отправить на конкурс научной фантастики, и что бы ты сказала ему? Марина говорит: — Думаю, на конкурс фантастики сочинения пишутся по-другому. — Я не знаю, как пишутся, — отвечает ей Капитонов, сторонясь толчеи возле входа (только ближе к дверям повышается степень порядка входящих). — А ты знаешь? Он ведь тоже не знал, он ведь все-таки не писатель, не писатель-фантаст, он мог думать, что можно и так, правда, Марина? Ему кажется, он успокаивает. Марина спрашивает: — Что ты скажешь о том малолетнем преступнике? Ну, которому в вашем Бюсте лицо измеряли циркулем? Вошел. Вестибюль. Капитонов, отойдя в сторону, повернулся спиной к сбору: — Я не помню такого. Я, наверное, раньше уволился. — Так вот. Мне приснился сон. Мне приснилось, что мой Мухин… еще в стройотряде… А ты ведь был с ним в стройотряде?.. Ты ведь был? — Ну, был когда-то, и что? — А что Мухин… ты ведь помнишь, он с кем?.. ты ведь это должен был знать? — Я не знаю, что тебе снится, — сухо он говорит. — С кладовщицей. Я даже знаю, как зовут ее. Знаешь, как? — Нет. — Ее звали Яна. — Тебе это все снилось? — Капитонов подходит ближе к стене (за спиной толчея, вытирание ног, раздевалка, с улицы холод). — Да, это был очень странный сон, без фантастики, тем и странный, что ничего странного не было. Ее звали Яна. Выпивохой была. Не просыхала. Всем давала. Всем. Тебе не давала? — Марина, я не знал никаких Ян, и если я тебе приснился, то я не тот, кто тебе приснился, ты понимаешь? — Нет, ты мне не приснился. Мой Мухин трахнул ее по пьяни, когда она была невменяемой. На складе, за четвертым корпусом… |