Онлайн книга «Эй, вы, евреи, мацу купили?»
|
– Простите, я думал: вы будете вести допрос с протоколом. – Допрос с протоколом, – улыбнулся тот. – Как зовут жену Щаранского? – Не знаю. Я ее никогда не видел. – Вы подписывали письма за свою жену? – Когда? – Здесь ваша подпись. Узнаете почерк? – Знаете ли, почерк меняется. – А вы жене говорили, что подписывались за нее? – В общем, да. – Вот данные о вашей семье. Вы их давали Щаранскому? – Не-ет. – Как они попали сюда? – Мои родители живут в Израиле, они могли дать. – Значит не давали. А это письмо подписывали? Это был призыв к ООН о воссоединении семей. – Да, подписал. Простите, у вас с туалетом сложно? – Дверь в конце коридора. Из туалета виден асфальтированный двор для прогулки арестованных. Его жену Маринку вызвали на допрос часом позже. Воспитатель детского сада. Рост 180, вес 100. Высокая и очень громкая, полная, разбуженный вулкан. – Авигдорова? Идемте за мной. Ей достался маленький, косолапый украинец. Он пытался открыть дверь. Не получалось. – Ну! – нетерпеливо подстегнула Марина. – Час продержали, как дуру, в прихожей, а теперь не в ту дверь ломитесь? Оторвали меня от детей непонятно зачем. – Ничего-ничего. Бывает. – А мне знаете сколько ехать? Два часа на электричке и еще черт знает сколько пешком до дачи. – Бывает. Он суетился. Не отпиралась дверь. Наваждение! – А кто за меня будет детям задницы подмывать!? – гремела Маринка на все Лефортово. – У меня их сорок в группе! Им уступили комнату выбежавшие на крик двое коллег-украинцев. – Садитесь. Маринка закурила. От жары крошечная комната мгновенно наполнилась густым дымом. – Послушайте, вы не курить можете? У меня еще целый день работы. – Могу, – погасила сигарету. – А вы не валять дурака можете? – Это почему же дурака? – А будто не знаете, что я и в глаза Щаранского не видела! И в синагоге раз-два была. А вы меня в тюрьму заманили. – Я? – Тут изнасиловать женщину раз плюнуть. А зачем еще привели? Вы меня хоть раз видели со Щаранским?! – По-омилуйте, я… Подпишите протокол и свободны вы. – Вот запишите в протоколе, что будешь со мной сегодня стирать детское белье на даче. – Я с вашего разрешения налью стакан водички. Ее отпустили в рекордно короткий срок. В конце рабочего дня Чернобельского вызвали в спецчасть. – Лева… это Антонина Яковлевна. Зайди, пожалуйста. Сменил темные очки на светлые, в туалете причесался. В большой комнате спецчасти у окна стоял молодой блондин. Другой, меньшего роста, чернявый и сухой лет тридцати пяти. – Лева, – сказала Антонина Яковлевна, – с вами хотят поговорить. – И вышла. – Думали. Мы вас не найдем?.. За гарницей печатаетесь… Роман пишете? – Чекист улыбнулся. – Пересылали роман за границу? Мы ведь с вами можем и в другой обстановке разговаривать. Так, да, это проходило не через мои руки. Вот… В «Евреях в СССР» печатались…против журнала возбуждено уголовное дело. Знали? А все ж дали туда рассказ. «Долгожданное свидание». Читал. Кто рассказал вам эту историю? – Рассказали… – Дали бы что-нибудь почитать… С возвратом. Конечно. – Да ладно вам… – Я вам обещаю, что обыска у вас не будет. А то чего доброго придете домой и уничтожите свои труды. Рука Чернобельского плясала по столу. Блондин давно уже с любопытством следил за ней. – Напишите про алию. Вы же для этого ходите на Горку. У нас вот собран богатый материал… – Еще чего! – Вы знаете, что редактором этого вашего журнала «Тарбут» теперь будет Илья Эссас? – Да? – притворился Лева. – А то вы не знаете, – улыбнулся чернявый. – Илью я знаю. – Престина знаете? – Ну, видел на Горке. – А с культурной установкой Престина знакомы? – Нет. – Ну как же?! Как же вы хотите писать о Горке? Ну, а последнюю новость слышали: жена Давыдовича просится обратно. – А что случилось? – Плохо там. Но почему-то в письмах мало кто об этом пишет, даже перед родными и друзьями двурушничают. – У вас что, есть доказательства? – Сколько угодно. Вся Горка и вы к ней в придачу. – Я о себе другого мнения. Это, конечно, нескромно… – Ну-у, вряд ли вам есть, чем похвастать. Вся откровенность ваших товарищей – в заявлении на выезд в Израиль, а в остальном они ведут себя подло. Ида Нудель, например, в дни сессии Верховного Совета на балконе вывесила израильский флаг. Ну, для чего? Чтобы нам праздник испортить? Разве не подло? – Ну и что, флаг так и висит? – Сняли, конечно. Но с ее стороны это подлость. Зачем она сделал? Сессия принимает Новую Конституцию, а она флаг вывешивает. Зачем? – Не знаю. – Ладно. Я вас еще навещу. Меня зовут Александр Васильевич. И вот что, если будете распространяться о нашей встрече, то можете себе повредить. У вас еще будет время рассказать. Лева сидел перед Александром Васильевичем. – Мы получили экземпляр вашей книги. – Не видел. – Ну, он пока на размножении… Ваш статус нас не устраивает. И у вас, как говорится, три выхода. Первый: отойти от алии и от всего, что с ней связано. Второй – вы сотрудничаете с нами, и тогда мы разрешаем вам посещать все, что хотите. И наконец, третий – уезжаете в Израиль. День-два подумайте… – А что думать? Второе меня не устраивает. – Будьте добры тогда не контачить с лидерами алии и забудьте дорогу на семинары и в «Тарбут»… Они остановились и посмотрели друг другу в глаза. – Что ж теперь, в стол писать станете? – Мне не привыкать. – Если вы уйдете с Горки, где же темы-то брать будете? – Но и стукачом я не стану. – Значит, в разведчики идти не хотите. – Не хочу. – Удобная позиция. Моя хата с краю. А вкалывает пусть Александр Васильевич. Да вы знаете, сколько страдает в Израиле советских евреев?! Мы уже другая организация. Вы о нас думаете, будто сегодня 38-й год. А знаете ли вы, что в процентном отношении чекисты пострадали больше всего? На сегодняшний день мы за девять лет алии никого из ваших не осудили. А захоти – и всех пересажали бы. Ведь верно? Нам что от вас нужно? Пару новеньких фамилий, кто пришел к Эссасу на семинар. Мы их не арестуем. Если бы вы мне, скажем, вчера сообщили фамилию, а сегодня его арестовали, то вы вправе плюнуть мне в лицо, а мы как? Поговорим с этим человеком, и глядишь – отойдет. Потом еще спасибо скажет. Мы почему против семинаров? Потому что девяносто процентов тех, кто их посещает, уезжают в Израиль. Хлебнут лиха – и в слезы. Но поздно. Нам нужна постоянная информация, чтобы мы аргументировано боролись с такими, как Слепак, Престин, Эссас. |