Онлайн книга «Твердыня тысячи копий»
|
– Тот варвар, которого мы захватили утром, был мне знаком по одной из прошлых битв. Из его рассказа получается, что прямо сейчас на восток пробирается многочисленное племя. Похоже, хотят выйти к какому-то форту, что лежит на одном из северных трактов. Силий призадумался, вовсю пережевывая отхваченный кусок. – Должно быть, это Алауна. Я там бывал. Крепость немаленькая, рассчитана на несколько когорт, так что если мы вдруг разругаемся с вотадинами, там можно будет закрепиться и поставить их всех на место. Впрочем, сейчас этот форт превратился чуть ли не в городок, можно сказать, настоящий викус [13] , – мужчины обменялись понимающими взглядами, – что делает его идеальным выбором: можно пополнить запасы провизии, а заодно стравить пар, перерезав всех, кто еще не убежал прятаться на холмах. Думаю, чем быстрее мы там окажемся, тем лучше. Синеносые и сообразить не успеют, что мы уже тут как тут. Марк кивнул. – Вышлем разведку. Остальные силы эскадрона пусть двигаются на север и доложат декуриону Феликсу о том, что мы обнаружили. Пожалуй, неплохо будет поставить в известность и трибуна… Ну, дуплекарий, пойдешь со мной в разведку? Твой заместитель в твое отсутствие справится? Силий расплылся в счастливой улыбке: – Так точно! Только еще немножко людей прихватим, а, центурион? Взяв в клещи разрозненную толпу вениконов, конники Лициния вели себя куда осмотрительнее, нежели днем раньше. Они и без приказов не собирались приближаться к варварам: во всей але не было человека, который не знал бы, чем придется заплатить за такую глупость. Кавалеристов напугали изуродованные трупы соратников, они до тошноты насмотрелись, как бесхозных коней туземцы споро и безжалостно рубят на мясо, и сейчас никому не хотелось подобной участи как для себя лично, так и для скакуна, который был на войне самым верным и близким другом. Часть всадников двигалась вдоль колонны шагом, порой кто-то из верховых лучников пускал в вениконов стрелу, надеясь кого-нибудь выбить, а остальные силы крыла описывали вокруг бредущей дружины круги в поисках слабого места. Чем выше поднималось утреннее солнце, тем круче становились и холмы. Все чаще и чаще от основной массы откалывались отдельные группки предельно измотанных варваров. Эти люди уже не могли поддерживать нужный темп, отставали все больше и больше, пока кавалеристы не накалывали их на копья. Головы без лишних церемоний отрубались и привязывались за волосы к седельным лукам, после чего ликующие всадники давали шенкелей коням, – и вновь начиналась кровавая охота, безжалостно гнавшая варваров вперед. Несмотря на осеннюю пору, солнце к полудню стало настоящей пыткой для людей, не пивших со вчерашнего рассвета. Слабеющая дружина варваров несла все новые и новые потери, так что вскоре почти все конники обзавелись как минимум одной окровавленной головой, бившейся о круп коня. Хрипя пересохшей гортанью и глотая воздух как рыба, Кальг тащился подле вениконского воеводы, изредка поглядывая на скаливших зубы кавалеристов, чьи лошади с легкостью держались параллельно колонне на дистанции в сотню шагов. – Друст, в мой нос уже бьет вонь отчаянья. Что будем делать? Воевода ничего не отвечал, лишь угрюмо смотрел себе под ноги на долгом подъеме по широкому, сухому долу. – Друст, твоим людям нужна вода. Они на последнем издыхании. Через час ты потеряешь еще с полтысячи, к заходу солнца – в три раз больше. А утром вообще никто не встанет из-за истощения. Поглаживая рукоятку меча, вожак вениконов подарил пленнику исполненный ненависти взгляд. – Меня все сильнее тянет обменять твою гнилую башку на право свободного прохода. Кальг пожал плечами, провожая глазами небольшой отряд, который скакал в голову колонны под знаменем-драконом [14] . – Что ж, вот и удобный случай. Это ведь их трибун на сером красавце. А доспехи-то какие… Давай, окликни его. А я погляжу, как вы сторгуетесь. Да только вряд ли что выйдет. Он же тебя вот где держит. Должно быть, только и думает, удастся ли к закату снести тебе башку, или светит еще одну ночь провести в чистом поле. Не обращая внимания на окаменевшую челюсть воеводы, Кальг гнул свое: – Обрати внимание: слева от нас кавалерии в два раза больше, чем справа. И неспроста. А знаешь почему? Да потому, что эти гады знают местность как свои пять пальцев, вот и не хотят, чтобы ты что-то такое лишнее обнаружил. Друст настороженно вскинул бровь, однако задавать очевидный вопрос не стал. Кальг победно рассмеялся, поняв, что обрел-таки преимущество над вениконским царем. – Вода, Друст. Вода и – хотя они сами об этом понятия не имеют – пища. А-а! Я так и думал, что это тебя заинтере… Слова застряли у сельговина в глотке, когда Друст сдавил ему трахею. Почти не в состоянии сделать вдох, Кальг хрипел: – Еды… хватит на всех… кто еще жив… Притянув пленника ближе, воевода рыкнул ему в лицо: – Где?! Кальг замотал головой и даже оскалился, не обращая внимания на жжение в легких. – Да пошел ты… прикончишь меня… сдохнешь сам… Друст оттолкнул сельгова, выхватил охотничий нож и приставил кончик к горлу Кальга. Его голос был вновь ровным, гнев словно выгорел в огне неумолимой правды, что прозвучала в словах пленника: – Вода и пища? Ну?! Кальг зашелся смехом, словно не замечая, как холодное острие царапает щетину на кадыке, а невольный кашель сотрясает все тело. – Убери железяку… если бы ты и впрямь хотел меня убить… давно бы прикончил… Он смачно сплюнул под ноги Друсту и, вдохнув побольше воздуха, продолжил едким – от вновь обретенной самоуверенности – тоном: – Я не такой дурак, как тебе кажется. Я знал, что, может статься, мы отступим на север, и вот почему недалеко отсюда заранее припрятал мяса. Его хватит, чтобы три раза до отвала накормить десять тысяч воинов. Быки, Друст, сотни туш! Разделаны, засолены, бережно обернуты в промасленную холстину, чтобы отвадить червей – и минуло всего-то с десяток восходов… Кальг помолчал, разглядывая игру мыслей на физиономии воеводы. – Так что вопрос, о великий царь вениконов, звучит очень просто: как высоко ты ценишь набитые животы воинов твоей дружины? А пока думаешь над ответом, прикинь заодно, чего бы ты не пожалел, чтобы сегодня вечером между тобой и вон теми скотоложцами в седлах оказалась крепкая каменная стена? |