Книга 7-е небо, страница 47 – Джеймс Паттерсон, Максин Паэтро

Конклин, стоявший рядом, рассуждал вслух:

— Стало быть, это была ловушка. Он чем-то напичкал Юки, чтобы написать кровавый эпилог своей книжки.

— Так он сказал, этот псих.

И ведь план Твилли почти удался! Но теперь ему самому светит достойный… эпилог. Арест, суд и — надежда умирает последней, — возможно, обвинительный вердикт.

Юки пыталась говорить, но изо рта у нее вырывались несвязные, отрывистые звуки.

Ей было трудно дышать.

— Что он тебе дал, Юки? Ты знаешь, какой наркотик?

— Вода.

— Врачи дадут тебе попить, подожди чуть-чуть.

Голова Юки лежала у меня на коленях, когда над головой раздался стрекот вертолета.

Я опустила глаза, закрываясь от ветра, и увидела отблеск на тропинке. Я закричала, перекрывая шум винтов:

— Твилли подсыпал что-то в воду! Ты это хотела сказать, Юки? Это было в воде?

Она кивнула. Через секунду Конклин уже складывал в пакеты улики — две пластиковые бутылки с водой, а Юки в специальной люльке поднимали в брюхо вертолета.

Ястреб и Голубь оставили машину за углом огромного викторианского особняка в Пасифик-Хайтс, самого большого в этом районе мультимиллионеров с великолепным видом на залив.

Выбранный ими дом выглядел внушительным и гостеприимным — икона американского стиля, — но в то же время недоступным никому, кроме очень богатых людей.

Молодые люди оглядели окна в свинцовых переплетах, купола, старые деревья, стеной обступавшие дом, отделяя его от квартир прислуги, жившей над гаражом, и от соседей. На сайте риелторов Ястреб и Голубь изучили поэтажные планы и знали любой уголок на каждом этаже. Они прекрасно подготовились, их обуревало нетерпение, и тем не менее молодые люди действовали осторожно.

Это будет их лучшее убийство — и последнее. Они оставят по себе память, бросят свою визитную карточку — и снова станут обычными людьми. Сегодняшняя ночь станет легендой. Газеты неделями будут пестреть заголовками, по этому сюжету снимут фильм, а то и не один. Ястреб и Голубь не сомневались, что об этом пожаре, вершине их преступной карьеры, будут говорить и в следующем веке.

— Я нормально выгляжу? — спросил Голубь.

Ястреб поднял ему воротник и оглядел приятеля с головы до ног.

— Прекрасно. Ты просто картинка, друг.

— Ты тоже.

Они обменялись римскими рукопожатиями, взявшись за руки у локтя, как Чарлтон Хестон и Стивен Бойд в «Бен-Гуре».

— Ubi fumus, — сказал Ястреб.

— Ibi ignis, — закончил Голубь.

«Нет дыма без огня».

Голубь туже обернул золотую фольгу вокруг бутылки «Куантро», и юноши бок о бок пошли по длинной, выложенной камнем дорожке к парадному крыльцу. На стеклянной панели входной двери был приклеен листок: «Представителям прессы: пожалуйста, оставьте нас в покое».

Ястреб позвонил в дверь.

Дин-дон.

Через частые переплеты окон он видел, как в гостиной появился седой человек. Ястреб провожал его глазами, глядя, как хозяин, известная, узнаваемая личность, идет по дому — свет автоматически включался в каждой комнате — и подходит к двери.

Дверь открылась.

— Это вы звонили? — спросил Коннор Кэмпион.

— Да, сэр, — ответил Голубь.

— Представьтесь.

— А вы зовите пока меня Голубем, а его — Ястребом. Мы вынуждены соблюдать осторожность. То, что мы знаем, может нас убить.

— Вы должны нам доверять, — подхватил Ястреб. — Мы дружили с вашим Майклом, у нас есть информация, как я уже сказал по телефону. Мы больше не в силах молчать.

Коннор Кэмпион смерил обоих визитеров взглядом, решил, что оба порядочные мошенники и вруны, но кто знает, может быть, случайно скажут что-то важное. Им, конечно, нужны деньги.

Он распахнул дверь и пригласил их войти.

Шестидесятипятилетний Кэмпион провел юнцов через холл и гостиную в библиотеку и включил неяркое освещение: лампу от «Тиффани», стоявшую на столе, за которым Кэмпион работал в бытность свою губернатором, и нижний свет у книжных шкафов от пола до потолка, уставленных книгами по юриспруденции.

— А ваша супруга дома? — спросил Ястреб.

— У нее был очень напряженный день. Ей пришлось лечь пораньше. Что предложить вам выпить, молодые люди?

— Мы принесли вам подарок. — Голубь протянул хозяину бутылку «Куантро».

Коннор поблагодарил юношу, стянул фольговый мешочек и взглянул на этикетку.

— Спасибо. Я открою это для вас, если хотите. Или предпочитаете что-то еще? Я, например, буду скотч.

— Нет, сэр, спасибо, мы не пьем, — сказал Голубь.

Кэмпион поставил бутылку рядом с картиной Майкла на покрытую искусной резьбой каминную полку и нагнулся открыть пузатые стеклянные дверцы застекленного шкафа, который использовал как поставец. Оттуда Кэмпион достал бутылку «Чивас» и бокал. Обернувшись, он увидел в руке Ястреба пистолет.

Бывший губернатор каменно напрягся, глядя на оружие, затем посмотрел в насмешливое лицо Голубя.

— Вы что, с ума сошли? Вы меня грабить явились? — За Голубем Ястреб с блестящими глазами и нетерпеливой улыбкой вынул из заднего кармана моток лески. Кэмпион повернулся к юнцам спиной и сказал без всякого выражения: — Пожалуй, я тоже не буду пить.

Он нарочито долго убирал бутылку виски обратно в шкафчик, незаметно просунув другую руку за книжные полки.

— Мы вынуждены связать вас, сэр, чтобы выглядело как ограбление. Это для нашей защиты, — сказал Голубь.

— И нам нужно, чтобы миссис Кэмпион спустилась вниз, — твердо добавил Ястреб. — Она захочет услышать то, что мы скажем.

Кэмпион резко обернулся, навел свою «ЗИГ» [24] на Ястреба и нажал на спуск. Раздался выстрел.

На лице Ястреба отразилось удивление, когда он посмотрел на свою розовую рубашку и увидел кровь.

— Эй! — вырвалось у него.

Разве эти жалкие панки не догадывались, что такой человек, как он, держит оружие в доступных тайниках по всему дому? Кэмпион снова выстрелил, и Ястреб упал на колени, поднял глаза на старика, выстрелил в ответ, попав в середину зеркала над камином, и рухнул на ковер лицом вниз.

Голубь, застывший на месте при звуке первого выстрела, закричал:

— Ты, сволочь! Старый псих, скотина! Посмотри, что ты натворил!