Онлайн книга «Кошмар с далекой планеты»
|
Аврора светилась красным. Я щелкнул пальцем по красной фигурке. Справа по экрану побежала информация. Я не очень вникал в смысл, выхватил только вот: «Человеческая ткань, процент симбиотии 0,4». 0,4 процента. Ноготь. Кусочек кожи. Несколько волос. Несколько капель крови. Красный цвет. Попытка проникновения внеземной формы. ДНК-сканер, сканер биополя, В-ридер, еще пропасть разных устройств, позволяющих определить, кто красный, кто зеленый. Деревянский тогда предлагал – пройти к кораблю, это самый верный способ, ни один шлюз чужого не пропустит… – Что там? – спросила Аврора. – Терминал перекосило, – ответил я, – сейчас исправлю… – Скорее! Эти уже вовсю шевелятся… – Сейчас! Я бессмысленно стоял перед монитором. Вспоминал. Один раз. Всего один раз потерял ее из виду… Тогда, ночью, когда я свалился с дерева. Интересно, где настоящая Аврора? Я вдруг понял, что с настоящей Авророй все в порядке. Ничего с ней не произошло, выбралась. А эта… И ведь ни секунды не сомневался… Стратегия хищников. Но она ведь уверена… Или она не знает сама? – Антон, давай быстрее! – Сейчас! Я поднял «плаксу», размахнулся и сунул рукояткой в экран. Монитор прогнулся и не уступил, я ударил сильнее. В голове у меня прокручивались события. В обратную сторону. Как в книжке. Я вспоминал ровно полторы минуты. – Терминал перекосило, минуту! Терминал перекосило… Терминал не могло перекосить. Как и компьютер. У нас вообще ничего не перекашивает, слово старинное. Ударил уже по-настоящему. Монитор лопнул, протек радужными кристаллами. – Попытка проникновения внеземной формы, объем закрыт. – В голосе Глаши слышалось электронное дружелюбие. – Попытка проникновения… Я выпрыгнул наружу. – Что там происходит? – Аврора глядела на меня. – Что значит «попытка проникновения»? Почему Глаша меня не пропускает? – Это поле. Ты же знаешь, все наши корабли оборудованы защитой, ну, на случай… – Проникновения внеземных форм?! – истерически осведомилась Аврора. – Аут, что тут такое?! Я ничего не знаю… На самом деле не знает? Или не знает, что не знает? Она всхлипнула. Совсем похоже. По-человечески. Я не верил. Все еще не верил, что она не Аврора. – А не понимаю… – Глашка перегрелась, – объяснил я. – Видимо, магнитные поля. Они воздействовали на биоблоки… – Что ты плетешь?! – оборвала меня Аврора. – Какие магнитные поля?! Все же понятно! – Понятно то, что компьютер перекосило! – крикнул я. – Вот и все… Аврора сощурилась и уставилась на меня. – Что? Со стороны художников послышался рык. Или вой. Или плач. Не знаю, что там у этих… – Что ты так на меня смотришь? – Ты врешь, Антон, – сказала Аврора. – Ты просто врешь… Она стала оглядываться. Озираться даже, как крыса, загнанная в угол. Лицо у нее было растерянное, жалкое. А потом она посмотрела на меня. – Но ведь я… Я ведь все помню… – Это сбой, – идиотски повторил я. – Просто сбой… – Ты же знаешь, что это не сбой, – прошептала Аврора. – Не сбой… Это она. То есть я… Я не знал, что ей сказать. Скорее всего, она была права. Художники поднялись. Двинулись к «Черничной Чайке». – Я не хочу так… – Аврора глядела на свои руки. – Это же… Не хочу! Аврора вдруг опустилась на колени и принялась вытирать руки. О титановые плитки стартового поля. Бешено, с остервенением, приговаривая: – Не хочу! Не хочу! Не хочу! Когда по титану потянулись кровавые полосы, я схватил ее за шиворот и поставил на ноги. – Хватит! – крикнул я. – Прекрати истерику! – Я не оно! – крикнула она в ответ. – Не бешенство! – Конечно, не бешенство! Ошибка! Глашка скосилась! Поздно! – Поздно… – Значит, так… – я схватил Аврору за запястья. – Так. Сейчас ты уйдешь! Спрячешься в лесу, отсидишься. Потом… Потом вернешься. Я тебя дождусь! – Они рядом, – плаксиво сказала она. – Совсем… Я стрельнул из «плаксы», и батареи разрядились в песок, и тот же ласковый Глашин голос уведомил: – Емкость ниже критической. Смените, пожалуйста, носители. Смените носители… Я зашвырнул «плаксу» в шлюз. Аврора стояла. Не Аврора. Она. Стояла. И не плакала. Смотрела на меня. Художники приближались. – Беги! – крикнул я. – Я… – Беги! Я схватил ее за шиворот, повернул в нужном направлении, толкнул. – Но почему… Я ведь… – Беги!!! Заорал я, как только мог. Она побежала. Успеет, подумал я. До опушки тут недалеко, а бегает она быстро. Да и живописцы после «плаксы» не очень шустрые. В голове у них шумит, ножки заплетаются, глазки слезятся, кровь с гноем из них истекает… Успеет. Не вернется. Я был в этом уверен. Мы больше не увидимся. Я нырнул в шлюз, приказал: – Замкнуть объем! Шлюз закрылся. Я рванул вверх в рубку. Надо было поднять корабль. Нет, я знал, что никакие ошалевшие художники, будь их хоть целая тысяча, не смогут повредить «Черничной Чайке». Но все равно было лучше чуть подняться. В кают-компании было темно, и Глашка почему-то не включила свет, когда я появился. Я запнулся непонятно за что и упал. – Приперся, – сказал в темноте недовольный голос. – Наконец-то. Приперся и давай сразу мебель переворачивать… Послушай, Аут, ну сколько можно так себя вести? Я вчера уборку провела, между прочим… – Свет! Зажглись лампы. Я сидел на полу. По лицу текла кровь. Рядом сидела Аврора. В странном одеянии. Какие-то розовые короткие штанишки и розовая рубашечка. С кружевами, со шнурками и, что самое главное, в миленьких алых сердечках. – Что это на тебе? – спросил я. – Что за ерунда? Да еще и в сердечках? Если мне не изменяет память, это называлось «пижама». Ты что, разграбила прабабушкин гардероб? – Дурак! – Аврора содрала с дивана плед, завернулась в него. – Пижама… – я хихикнул. – В сердечках… Я хихикнул еще. |