Книга Созвездие Волка. Начало, страница 10 – Миа Тавор

Дядины брови сошлись на переносице, а ладони постукивали по столу, громко выдавая недовольство.

— А вот и твоя неблагодарная племянница, — хриплым, срывающимся от злости голосом протянула тетка. — Пусть объяснит тебе, почему в первый же день она прогуляла урок, нахамила почетному члену администрации школы и лучшей ученице.

Ну еще бы, кто бы сомневался. В первый же день эта ведьма миссис Джеймс не упустила возможности нажаловаться, и тетя выглядела так, будто вот-вот лопнет от злости. На лошадином лице ее дочери, которая была ее уменьшенной копией, проступала радость предстоящей взбучке: ее глаза горели, и она с трудом сдерживала переполнявшее ее возбуждение. Нетрудно представить, с каким удовольствием она рассказывала дяде и тете о том, что произошло в столовой. В отличие от этой троицы, мой кузен выглядел на редкость невозмутимо.

— Интересно, как быстро прикроют вашу драгоценную школу после того, как я расскажу о том, что там позволяют себе поднимать руку на учеников. А ваш «почетный член администрации» с громким шумом загремит прямиком в тюрьму, — нарочито спокойным тоном ответила я, смотря тетке прямо в глаза.

При моих словах ее зрачки расширились — я подумала, что еще немного и ее хватит удар. Ее ноздри раздулись от гнева, а глаза, готовые вылезти из орбит, бешено вращались; она схватилась за сердце и несколько минут шумно хватала ртом воздух. Но готовый вылиться на меня поток ругательств был прерван стуком дядиного кулака по столу.

Его губы плотно сжались, из-за чего он выглядел еще более хмурым. На какой-то миг во мне вспыхнула надежда, что он примет мою сторону.

— Если тебя наказали, значит ты того заслужила, — раздраженно прорычал он, так, что под его крепкими, хорошо выраженными скулами заходили желваки. — А если будешь распространять свои фантазии про физические наказания, которым ты якобы подверглась в школе, то придется принять соответствующие меры для твоего воспитания. Лгунов и выдумщиков в этом доме я не потерплю.

Его слова подействовали на меня, словно ушат ледяной воды, возвращая в жестокую действительность.

— Я не выдумываю! — отчаянно воскликнула я, пытаясь найти в комнате хоть один сочувствующий взгляд.

Но двоюродная сестра блаженствовала, явно наслаждаясь происходящим, а хладнокровный кузен наблюдал за усиливающимся дождем с отсутствующим взглядом, словно ему не было дела до происходящего в гостиной

— А кто тебе поверит? — поддержала его тетка. — С твоим-то проблематичным поведением, из-за которого тебя исключили из шести школ, молчать бы в тряпочку. Взглянув в твое личное дело, ни один полицейский не станет прислушиваться к словам отъявленной лгуньи. Это то, кто ты есть — мерзкая, подлая, неблагодарная лгунья, которая не ценит то, что для нее делают! И вместо того, чтобы благодарить нас за то, что мы ее приютили, эта дрянь смеет нам угрожать! Да кто ты такая, чтобы говорить что-то в сторону нашей великой школы и учителей? Пары пощечин слишком мало, чтобы вбить тебе что-то в голову! Ты заслуживаешь любую порку, которой они решат тебя наказать, — брызгая слюной, прошипела она.

Мне показалось, что это какой-то страшный сон. Ноги стали ватными и ужасно захотелось сесть. Они знали, что я говорю правду, и их это совершенно не волновало. Наоборот, смотря на их отчужденные лица, я поняла, что они считают любое, самое жестокое наказание по отношению ко мне вполне приемлемым. От свалившегося на меня шока я не могла найти слов.

— Марш в свою комнату. Впредь относись к учителям с должным уважением и не смей распространять свою клевету, — проревел дядя и поднялся из-за стола, показывая, что разговор закончен. — За хамство и прогулянный урок останешься без ужина.

— Ты слышала, что тебе сказали. Пошевеливайся, — тетя больно подтолкнула меня к выходу из гостиной. — И радуйся, что сегодня мне нужно сделать кое-что в подвале, иначе я бы уже сейчас заперла тебя там.

Очутившись в своей комнате, я скинула с плеча сумку, словно робот, зашла в ванну и закрыла за собой дверь. В груди щемило, а от чувства собственного бессилия хотелось плакать. Скинув ненавистную форму, я встала под душ в надежде, что он принесет мне облегчение. Горячие струйки обжигали кожу, но вместо расслабляющего тепла я чувствовала лишь леденящий озноб.

События прошедшего дня пролетали в моей голове одно за другим, выстраиваясь в целую картину ожидающей меня жизни. Моя тетя знала, что говорит: ни один социальный работник, полицейский или представитель прессы не воспримет серьезно обвинения девочки с таким прошлым. Именно сейчас, когда все обратилось против меня, никому нет до меня дела. Что ж, достойная расплата за все то, что я когда-то натворила.

Простояв так в оцепенении, я заставила себя вылезти и поискать пижаму в по-прежнему раскиданных по комнате коробках. Знакомая ткань, на которой еще сохранился запах дома, сделала то, что было не под силу свалившимся на меня пощечинам, издевательствам и насмешкам.

Уткнув лицо в скомканную ткань, я судорожно зарыдала.

Утром желание во что бы то ни стоило связаться с Робертом окрепло во мне с новой силой. Воспоминание о нем приятно согрело изнутри, подарив мне новый проблеск надежды после вчерашнего кошмара, и я вцепилась в него, словно утопающий — в спасательный круг.

«Ничего еще не потеряно, Алекс, — успокоила я себя, пытаясь отогнать воспоминания о прошедшем дне. — Очень скоро тебя тут уже не будет, и весь этот ужас останется позади».

Откинувшись на подушку, я представила с каким удовольствием сяду в присланный за мной роскошный мерседес Роберта и каким презрительным взглядом одарю на прощание своих отвратительных родственников. Недаром моя мама не поддерживала с братом связь и никогда не говорила мне, что у меня есть кузены. На ее месте я бы поступила точно так же. «Неужели после ее смерти мы наконец-то в чем-то согласились?» — пронеслось в моей голове, и я вздохнула.

Вспыхнувший во мне лучик надежды подогрело и то, что сегодня суббота и мне не придется вновь идти в ненавистную школу. При этой мысли я окончательно воспрянула духом, и даже моя серая, неприглядная комната не казалась мне такой уж страшной. В конце концов я здесь не задержусь.

Несмотря на позднее утро, за окном стояла серая мгла. Интересно, здесь когда-нибудь бывает солнце?

Потянувшись, я предприняла неуклюжую попытку встать с постели, но тут же нырнула назад — босые ступни больно обжег ледяной пол. Кое-как дотянувшись до тапочек, я встала и подошла к подносу с завтраком, который уже ждал меня на столе. Он ничем не отличался от предыдущего. Брезгливо вытащив из-под покрывшегося плесенью хлеба кусочек бекона, я постаралась прожевать его как можно медленнее, чтобы утолить бушующий в животе голод. Никогда еще меня не наказывали тем, что оставляли без еды, и никогда прежде я не чувствовала такого острого голода. Если так пойдет и дальше, то от моей стройной фигуры останутся только кожа да кости. «Мечта любой модели», — цинично подумала я, брезгливо отставляя тарелку с гнилым сэндвичем в сторону.

Сумка со школьными принадлежностями валялась там, где я ее скинула. Я порылась и достала телефон, но значок сотовой связи так и не появился. Похоже, что жители в этой дыре не пользуются сотовыми телефонами. Еще бы. «Ни одна сотовая компания не захочет ехать в такую даль для того, чтобы установить дорогостоящее оборудование для считанных сотен человек», — презрительно заключила я, вспоминая, где нахожусь.