Книга Пуля для депутата, страница 51 – Алексей Рыбин

— Да тут он. Куда ему, на хрен, деваться? Мы ж договаривались…

Николай Николаевич несколько раз ударил носком заляпанного грязью ботинка в железную дверь.

— Кого черт несет? — Хриплый голос был громким, словно хозяин давно стоял прямо за дверью и слушал, о чем беседуют его гости.

— Это я, Захар, открой… Николаич!

— А ты там с кем?

— Свои. Все нормально.

— Свои — не свои… Ходют, понимаешь, от работы отрывают… Щас, мужики, щас…

Карпов услышал скрежет и лязг металла. Судя по всему, таинственный Захар запирал дверь своей халупы на металлические засовы. И вот наконец стальная плита дернулась и надвинулась на них, заставив Максимова даже отступить на шаг назад.

— Ну, проходите, раз уж пришли… — недружелюбно сказал хозяин.

Захар оказался крохотным пожилым мужичком: настолько малого роста, что еще чуть-чуть — и можно было бы назвать его карликом. В плечах Захар тоже был не широк, лысая головка, лицо, поросшее седой, редкой щетиной, тонкие руки, торчащие из рукавов засаленного черного пиджака, надетого поверх темной от пота майки — все это никак не вязалось с громким хриплым басом, который вырывался из цыплячьего горла железнодорожного аборигена.

— Это Толя, мой товарищ, — сказал Максимов, указывая на Карпова.

— Толя… Ну, Толя, давай, садись — фигли торчишь, как столб? Меня Захаром величают… Захар Яковлевич…

— Добрый день, Захар Яковлевич, — с улыбкой произнес Карпов, присаживаясь на колченогий венский стул и осматривая помещение.

Комната, в которой Захар принимал гостей, имела вид совершенно не жилой, а выглядела как нормальная слесарная мастерская — с верстаком, на котором были привинчены тиски, со стеллажами, заполненными разнообразным инструментом, с маленькими токарным и сверлильным станками у дальней стены, пол был застелен металлическими листами; люминесцентные лампы заливали комнату ярким белым светом. Дополняли картину металлические высокие шкафчики для рабочей одежды, какие стоят обычно в заводских раздевалках.

Хозяин запер дверь на засов, прошаркал к верстаку и, не глядя на гостей, стал перекладывать с места на место лежащие рядом с тисками напильники, зубило, молоток, бряцая металлом о металл.

— Так что, Николай Николаич, это дело надо бы…

— Я не взял, — быстро ответил Максимов. — Ты же сказал…

— Ни хрена не надо брать! Что ты там, в городе, возьмешь? Забыл, что ли, куда пришел?

— В том-то и дело, Захар, что не забыл.

— Ну, то-то…

Захар поднял голову от верстака и впервые в упор взглянул на Карпова.

— Ты кто? — просто, без обиняков спросил он, сверля Анатолия своим колючим, таким же металлическим, как и все окружающие предметы, взглядом.

— Я?

— Ну ты — кто же еще? Этого-то я сто лет знаю… — Захар махнул рукой в сторону Максимова, показав этим: да, мол, сто лет знакомы. И при этом видно было, что большим пиететом Николай Николаевич у него не пользуется.

— Карпов… Анатолий…

— Шахматист, что ли? — Захар сморщился и скрипуче рассмеялся своей сомнительной шутке.

— Нет, — спокойно ответил Карпов, решивший выиграть словесную дуэль с этим въедливым старикашкой. — Нет. Не шахматист. Следователь. Правда, бывший. А теперь вот, просто товарищ Николая Николаевича.

— А чего ты мне Николая-то Николаевича суешь? Чего ты им прикрываешься? Ты за себя говори.

— Так я уже… Вроде все сказал.

— Оставь его, Захар, не пугай человека, — вступился за Толю Максимов. — Чего прицепился?

— А того, что шляются всякие… Откуда я знаю — что за человек? Я его в первый раз вижу. Следователь, говорит. А что мне-то с того? Если б сказал, какого отделения, какого управления, может, я бы и сообразил, что он за следователь… А так: «Я — следователь…» Подумаешь, важный какой! Да я этих следователей столько перевидал, я их всех вот где… — Захар сжал сухой кулачок. — Вот я их всех где держал! Было время… Теперь-то другие все. Те-то, мои, все, поди, в коммерцию пошли. Или в бандиты… А ты что — тоже в бандюганы подался? А, следователь?

Карпов вопросительно посмотрел на Николая Николаевича.

— Захар, кончай, — Максимов хлопнул себя ладонями по коленкам. — Кончай, старый, а то друга моего зашугаешь совсем… Мы же по делу.

— По делу они… А я, можно подумать, без дела тут сижу. Дел столько — только успевай поворачиваться, чтобы со спины не подъехали. Это тебе не семьдесят пятый год!

— Ладно, Захар, про семьдесят пятый ты нам потом расскажешь. Ты скажи лучше, я могу к тебе обратиться?

— Ты ж уже пришел, значит, и обратился… Короче, харэ пургу гонять, пошли вмажем, ребятки мои.

Захар ловко сбросил свой кургузый пиджачок, даже не сбросил, а как-то выскочил из него, дернув плечами и быстро выгнув спину. Открыл один из шкафчиков, кинул пиджак внутрь — и Карпов мог поклясться, что тот не упал неопрятной кучей тряпья на пол, а повис на специальном, предназначенном именно для него, крючочке.

Грубый и хамоватый Захар начинал ему почему-то нравиться.

— Чего расселись? Пошли в спальню! — Захар, оставшийся в майке, которая обнажала его тощую, впалую грудь, острые ключицы и странно не гармонировавшие с общей внешней хилостью, мускулистые, хотя и тонкие руки, махнул в сторону неприметной двери, ведущей, надо полагать, в соседнюю комнату.

Так и оказалось. Максимов отворил дверь и первым прошел в помещение, оказавшееся вполне приличной гостиной. Или спальней. Или кабинетом. По выбору хозяина, комната, открывшаяся глазам Карпова, могла выполнять все эти функции последовательно или одновременно.

Стены, отделанные обожженной вагонкой и покрытые лаком, придавали помещению характер официальный, служебный. Однако мягкий уголок у стены выглядел вполне по-домашнему. Буфет, книжный шкаф, стойка с видеомагнитофоном и компакт-плейером дополняли интерьер, а наличие письменного стола со стоящим на нем компьютером говорило о том, что хозяин — человек вполне современный. И он не просто здесь спит, ест и пьет, а еще и работает: в соседней комнате — руками, в этой — головой.

Дальняя стена комнаты была не сплошной — она открывала проход в маленький «аппендикс», где, по-видимому, находились кухня и все остальные, так сказать, службы. Это и подтвердил Захар, бросив гостям:

— Посидите тут, а я сейчас лапы вымою…

Сказав так, он исчез за перегородкой, и Карпов услышал шум льющейся из крана воды и громкое веселое пофыркивание Захара.

— Ну чего, Толя? — Максимов посмотрел на Карпова с усмешкой. — Как тебе мой кореш?

— Нормально, — ответил Карпов, пожав плечами. — Я еще не знаю, какие у вас дела, так что судить рано.

— Это не у меня с ним дела. Это теперь дела наши общие, — как-то таинственно ответил Максимов.