Книга Алая королева, страница 53 – Виктория Авеярд

Хотя Мейвен старался казаться суровым и непреклонным, а спину держать прямо, хотя губы его не дрожали, я видела за этой маской обыкновенного мальчишку. Мне хотелось обнять и успокоить его, но я знала, что Фарли этого не позволит. Когда женщина медленно опустила оружие, я с шумом выдохнула. Я даже не осознавала, что стою затаив дыхание. Фарли выглядела не очень-то убежденной.

— Принц говорит правду, — сказал Холланд.

Слуга, сделав пару шагов вперед, встал рядом с Мейвеном, словно стараясь его защитить.

— Он говорит об этом уже несколько месяцев, с тех пор как вернулся с фронта во дворец.

— И ты рассказал о нас после нескольких выплаканных им слезинок? — хмыкнула Фарли, устремляя на Холланда свой грозный взгляд.

Но мужчина не дрогнул.

— Я знаю принца с детства. Все, кто близок к мальчику, видят, что он сильно изменился. — Слуга бросил встревоженный взгляд на Мейвена, словно только сейчас вспомнил, кто этот мальчик. — Подумай, как ценен нам этот союзник, какую пользу он может принести общему делу.

Мейвен не похож на других. Это я уже и сама понимала, но все же интуиция подсказывала, что мои слова не повлияют на мнение Фарли. Лишь Мейвен способен сейчас помочь себе.

— Поклянитесь своими цветами, — отрывисто приказала она.

Леди Блонос сказала, что эта старинная клятва равносильна клятве жизнью, семьей и нерожденными детьми. Мейвен не колебался.

— Я клянусь моими цветами, — склонив голову, произнес принц, — посвятить жизнь делу «Алой стражи».

Звучало это как то предложение, которое Мейвен официально делал мне, вот только по сравнению с предложением руки и сердца это куда важнее… Куда смертоноснее…

— Добро пожаловать в «Алую стражу», — снимая с лица шарф, сказала Фарли.

Я тихо переступала с ноги на ногу по каменным плитам пола. Чья-то рука коснулась меня. От нее исходило знакомое тепло.

— Спасибо, Мейвен, — прошептала я. — Ты представить не можешь, что это значит для нас.

Для меня.

Другой бы на ее месте с ума сходил от счастья, заполучив в заговорщики принца серебряных, но Фарли оставалась холодно-безучастной.

— Чем вы собираетесь нам помогать?

— Я обладаю важными сведениями, могу узнавать то, что нужно для вашей борьбы, а еще я присутствую на заседаниях налогового совета вместе с отцом…

— Налоги нас не интересуют, — отрезала Фарли.

Женщина бросила гневный взгляд на меня, словно это я повинна в том, что услышанное от принца ей не подходит.

— Нам нужны имена и маршруты наших мишеней. Нам надо знать, куда и когда надо бить для того, чтобы нанести врагу наибольший ущерб. Вы сможете нам помочь в этом?

Мейвен неуютно поежился.

— Я предпочитаю менее кровавые методы. Насилие не увеличит число ваших сторонников.

Фарли издевательски рассмеялась. Эхо вторило ей, разнеся звуки смеха по зимнему саду.

— Ваши люди в тысячу раз более жестоки, чем наши. Мы уже несколько столетий стонем под пятой сапога серебряных и не собираемся с ними цацкаться.

— Быть может…

Я видела, что Мейвен думает сейчас о Томасе и всех тех, кто спокойно наблюдал, как умирает его друг. Отступив, он коснулся плечом моего плеча, словно прося о защите. От внимания Фарли не укрылся этот порыв, и женщина чуть слышно рассмеялась.

— Маленький принц и маленькая девочка-молния. Вы — два сапога пара. Один труслив, а другая, — женщина обратила в мою сторону горящие голубым светом, стальные в своей холодности глаза, — готова была рыться в грязи, надеясь на чудо.

— И я нашла чудо.

Для наглядности я позволила моим рукам заискриться, осветив все вокруг призрачным танцующим светом.

Тьма отступила, изобличая повсюду членов «Алой стражи», которые доселе прятались за стволами деревьев и кустами. Лица их скрывали шарфы и банданы, но полностью неузнаваемыми они их не делали. Самый высокий, долговязый, должно быть, Тристан. По тому, как стояли эти люди, напряженные и готовые ко всему, я видела, что они напуганы, а вот Фарли оставалась такой же, как и прежде, хотя прекрасно знала: люди, пришедшие ее защищать, мало что смогут сделать против моей силы, не говоря уже о силе Мейвена. К моему огромнейшему удивлению, женщина улыбнулась. Впрочем, улыбка эта была злой, словно оскал зверя.

— Мы смогли бы разбомбить и сжечь каждый квадратный дюйм вашего мира, — с гордостью в голосе сообщила Фарли, — но вы двое можете нанести старому порядку куда больший вред. Принц серебряных, поднявший мятеж против короны, и красная девочка, обладающая силой, многого стоят. Что люди скажут, когда узнают, что вы на нашей стороне?

— Я думаю, вы хотите… — начал Мейвен, но Фарли отмахнулась от его слов.

— Взрывы бомб должны были привлечь всеобщее внимание. Теперь, когда каждый серебряный в этой проклятой Богом стране наблюдает за развитием событий, нам необходимо кое-что им продемонстрировать. — Женщина смерила нас оценивающим взглядом. — Мне кажется, вы — то, что нам нужно.

Мой голос дрогнул, когда я произнесла:

— А что вам нужно?

— Вы станете лицом нашей славной революции, — с гордым видом заявила Фарли.

Женщина мотнула головой. Золотистые ее волосы замерцали в лунном свете. На секунду показалось, что на голове — сверкающая корона.

— Вы станете той последней каплей, которая разрушит дамбу.

Мейвен пылко закивал головой.

— И с чего мы начнем?

— Ну… Мне кажется, настало время Маре вспомнить старое и немного пошалить.

— О чем вы? — не поняла я, но Мейвен легко разгадал ход мыслей Фарли.

— Мой отец утаивает от общественности другие диверсии «Алой стражи».

Я вспомнила вспышку раздражения дамы-полковника Макантос на званом обеде.

— Аэродром в Дельфах? Портовая Гавань?

Принц кивнул.

— Он говорит, что все это были несчастные случаи, учебные полеты, короче говоря, лжет. Но когда ты отчебучила то, что отчебучила, во время праздника выборов королевы, даже моя мама была не в силах устроить все так, чтобы о твоем существовании забыли. Нам нужно что-нибудь в таком духе, что-нибудь, чего никто не сможет замолчать. Надо, чтобы мир осознал: «Алая стража» — реальная сила, с которой приходится считаться.

— А как насчет последствий? — вспомнила я беспорядки в городе и то, как обезумевшая толпа пытала и убивала ни в чем не повинных людей. — Серебряные на нас обозлятся, и дела примут еще худший оборот.

Фарли отвернулась, не выдержав моего взгляда.

— Тогда к нам потянутся другие. Многие люди осознают, что тот образ жизни, который они ведут, ни к чему хорошему привести не может, что надо что-то менять, причем быстро. Мы слишком долго молча терпели, ничего не предпринимая. Пришло время идти на жертвы и двигаться вперед.