Онлайн книга «Змеи и лестницы»
|
– Арсен Бартош, – провозгласил Литовченко трубным басом. – Известно ли тебе, друг мой Вересень, что у нашего скромного аптечного магната имеется особнячок в районе Сестрорецка? – Не-а, – Вересень улыбнулся. – Я думал, что он в хрущобе живет, на проспекте Металлистов. – Вообще-то, он гужуется на Миллионной. А особнячок закреплен за его женой. Она там проживает постоянно, за исключением зимних месяцев. А зиму проводит на Средиземноморье, в славном испанском городе Дения. У них там тоже лачужка имеется. Слыхал про такой? – Нет. – И я – до сегодняшнего дня. Уж не там ли он сейчас отдыхает? – Да хоть бы и там. Пока не вижу никаких точек соприкосновения с нашим делом. – Вот! И я так думал, пока не обнаружился еще один объект недвижимости. И как раз в районе Канельярве. Дача, которая принадлежала покойному отцу Бартоша еще в советские времена. Дача эта нигде не светилась, в официальных декларациях ее нет. А для чего состоятельному человеку такое гнездышко? Чтобы баб… извиняюсь, женщин принимать. Боюсь, даже жена о ней не знает. Я тут, кстати, навел кое-какие справки насчет жены… – И что? – Особа примечательная. Бывшая королева красоты, мисс чего-то там. Так что с мозгами, по идее, должно быть негусто. Но не в этом случае. Физико-математическая школа за плечами и институт того же профиля. Свободное владение несколькими языками. В том числе – экзотическими. – Это какими еще? Суахили, что ли? – Вроде того. Китайский, японский. – А их вообще возможно выучить? – изумился Вересень. – Ходят устойчивые слухи, что да. Лично я в это не верю. Но женушку собираюсь навестить, пока муж в отъезде. Может, расскажет что интересное. А заодно сунусь на эту ретро-дачу. Вдруг повезет. – А как немка? Привыкает? – Потихоньку. Сегодня полдня сидела у криминалистов, потом к компьютерщикам перебралась. Что-то там ей передавали из Германии, в режиме реального времени. Они разговаривали на кухне, где Литовченко, деликатно курил в открытое окно. За полицейского комиссара Нойманн оба работника правоохранительных органов не беспокоились. Дурацкий парень, на правах хозяина, развлекал ее в комнате. – А у тебя что нового? – спросил капитан. – Есть кое-что. Но изложу, когда будем в расширенном составе. – Выпендриться хочешь? – Литовченко сделал вид, что обиделся. – Нет. – Тогда пошли. Они вернулись к Мише и Мандарину, и застали обоих, внимательно изучающими новые фотографии на доске. – Кто этот молодой человек? – спросила Миша у Вересня. На изложение истории Дениса Рупасова и его институтской подруги Марины Даниловой (с наводящими вопросами Миши и уточняющими Литовченко) ушло добрых полчаса. Все это время дурацкий парень, изменив своей привычке висеть на Вересне, провел на подоконнике: он не любил выслушивать одну и ту же историю дважды. После того, как Вересень закончил, воцарилось недолгое молчание, а потом фройляйн комиссар неожиданно сказала: – Он похож на Вернера. – Кто? – хором удивились Вересень и Литовченко. – Этот человек. Никакого особого сходства между фотографическим немцем с вечеринки и артистом второй категории Рупасовым не просматривалось. – А, по-моему, непохож. – По-моему, тоже – поддержал Вересня капитан. – Я знала Лоденбаха. Видела его… вблизи. Эти два человека оставляют похожие ощущения. Дело не во внешности. И… это сходство может оценить только женщина. – Ну, ясно, – пробормотал Литовченко, хотя видно было, что ничего ему неясно. – Ну, допустим, – пробормотал Вересень. – Но что это меняет? – Я не думаю, что человек, которого нашли в озере, – Вернер Лоденбах. Даже дурацкий парень отреагировал на реплику Миши. Он забегал по подоконнику, потом спрыгнул с него и в два прыжка оказался рядом с комиссаром. Вересень и Литовченко молчали, переваривая сказанное. Первым нарушил молчание капитан. – А кто же тогда? – Возможно, этот актер. Возможно, кому-то надо было умереть, чтобы Лоденбах остался жить. – Смелая версия, – капитан потер виски. – Но слишком уж фантастичная. – Вернер – мастер запутывать следы. И он – лжец. А еще – карточный игрок. – Это его основная специализация? Вовсе не этот вопрос волновал сейчас Вересня. А то, что сказанное Мишей может оказаться правдой. Если на секунду допустить, что это и есть правда, то часть истории получит логическое объяснение. Вернер Лоденбах должен был исчезнуть, но потом обязательно найтись. И найтись так, чтобы никто не смог идентифицировать его личность. Чтобы не было никакой другой идентификации, кроме документов, оказавшихся при нем. И месячный люфт во времени оказался кстати: память о мужчине из гостиницы «Викинг», сохраняющаяся на видеокамерах, которыми утыкан город, в подавляющем большинстве случаев будет стерта. Да так – что и концов не найти. Электронная память иногда бывает короче, чем человеческая. Но комиссар полиции Нойманн что-то помнит. Определенно. – Мы говорили об этом вчера. Его основная специализация – фармацевтика, – губы Миши тронула горькая улыбка. Тронула – и тут же исчезла. – Но, возможно, было что-то еще. – Да. Было что-то еще. И Вересень рассказал Мише и Литовченко, и примкнувшему к ним Мандарину об утренней встрече с Вандой Клевской. Когда речь зашла о документах, попавших в руки Кати Азимовой – документах настолько важных, что ей пришлось серьезно опасаться за свою жизнь и – в конце-концов потерять ее, дурацкий парень заголосил и стрелой выбежал из комнаты. – Чего это он? – удивился Литовченко. – Ужинать пошел, – объяснил Вересень. Так оно и было. За секунду до Мандаринова марш-броска за дверь, на кухне раздался сухой щелчок: сработала автокормушка. Вересень очень гордился приобретением этой чрезвычайно полезной вещи. Учитывая его ненормированный рабочий день, кормушка была незаменима, она выполняла функции раздаточной и выдавала приличные порции в определенное, запрограммированное на таймере время. Так что можно было не опасаться за рацион и здоровье дурацкого парня. Правда, в глубине души Вересень считал, что рано или поздно Мандарин, как и всякая независимая и творческая натура, взбунтуется и отвергнет унылое кормление по часам – и взбунтуется. И полезет в холодильник в холодильник за колбасой и креветками. С него станется. Крики Мандарина отвлекли присутствующих лишь на мгновение, после чего все трое снова уставились на доску. На Катю Азимову с бокалом в руках. – Тебе надо тщательнее работать со свидетелями, Боря. Чтобы такие важные сведения выползали сразу же, а не через два года. |