Онлайн книга «К западу от Октября»
|
– Ну ладно, – смирился Том, – лучше уж так, чем вовсе без тела. – Голова кружится, – сказал Джон. – Не могу привыкнуть к бифокальным стеклам. Дедуля, сними очки, сделай одолжение. – Блажь! Поезд загрохотал по мосту. – Надо поглядеть, что там делается, – решил Том. У Дедули начали подрагивать руки-ноги. – Не дергайся, малец! Дедуля крепко зажмурился. – Открой ставни, Дедуля! Поглядеть охота! Глазные яблоки вращались под веками. – Вон девчонка красивая, вся из себя ладненькая! Не теряйся! Дедуля зажмурился еще крепче. – На всем свете другой такой не сыщешь! Не удержавшись, Дедуля приоткрыл один глаз. – Наконец-то! – сказали все хором. – Есть на что посмотреть, верно, Дедуля? – Блажь! Девушка раскачивалась из стороны в сторону, наклонялась вперед и откидывалась назад в такт движению поезда, – хорошенькая, как игрушка, которую можно выиграть на ярмарке, посшибав молочные бутылки. – Эка невидаль! – Дедуля захлопнул свои окна. – Сезам, откройся! В тот же миг его зрачки были повернуты в нужную сторону. – Не сметь! – закричал Дедуля. – Меня Бабушка прибьет! – Да она не узнает! Девушка обернулась, будто ее окликнули. Потом стала клониться назад, готовая упасть на всех и каждого разом. – Одумайтесь! – вопил Дедуля. – Ведь с нами Сеси! Она невинна, да к тому же… – Невинна! – Чердак содрогнулся от хохота. – Дед, – тихо промолвила Сеси, – после всех моих ночных приключений, после всех странствий, не так уж я и… – Невинна, – подхватили братья. – Я бы попросил! – запротестовал Дедуля. – Нет, это я бы тебя попросила, – шепотом продолжала Сеси. – Мне тысячу раз доводилось летними ночами прошивать насквозь окна спальни. Я блаженствовала на хрустких снежных простынях, подложив под голову сугробы, купалась голышом в августовский полдень, а потом лежала на берегу, где меня разглядывали птицы… – Не желаю… – Дедуля заткнул уши, – этого слушать! – А придется. – Ее голос летел над прохладными лугами, припоминая. – Я опускалась на теплое, летнее девичье лицо и смотрела на какого-то парня, и в тот же миг вселялась в этого парня, чтобы обжигать горячим дыханием и не сводить глаз с вечно летней девушки. В брачную пору вселялась я и в мышей, и в трепетных неразлучников, и в нежных голубков. Пряталась в бабочках, соединившихся на цветке клевера… – Кошмар! – содрогнулся Дедуля. – Я мчалась в санях декабрьской ночью: падал снег, из розовых лошадиных ноздрей валил пар, а я куталась в меха вместе с шестерыми седоками, шарила под теплой полостью, что-то искала и находила, а потом… – Хватит! Сил моих нет! – вскричал Дедуля. – Браво! – вскричали двоюродные. – Бис! – …а потом я проникла в сказочный замок из плоти и крови – в прекраснейшую женщину!.. Дедуля остолбенел. Как будто на него опустилась снежная пелена, заставившая молчать. Он явственно ощутил: у лица качаются цветы, на ухо шепчет легкий июльский ветерок, тело согревается теплой волной, на тщедушном стариковском торсе набухает грудь, а внизу живота расцветает огненный бутон. Сеси говорила, а его губы делались мягкими и сочными, еще чуть-чуть – и с этих губ сорвалась бы неудержимая лавина стихов; жилистые, словно изъеденные ржавчиной, пальцы опустились на колени, стали наливаться сливками, молоком, талым яблочным снегом. Потупившись, он в ужасе стиснул кулаки, чтобы окончательно не обабиться! – Не хочу! Верни мои руки! Прополощи мне рот! – Хватить трепаться. – Это заговорил внутренний голос – Филип. – Только время теряем, – подхватил Том. – Надо бы познакомиться с той девчонкой, что сидит через проход, – сказал Джон. – Все согласны? – Все! – пропел в одно горло вокальный квартет. Дедуля подскочил – его словно дернули за невидимые веревочки. – Возражений нет? – Есть! – вскричал Дедуля. Он надавил себе на веки, надавил на темя, надавил на ребра. Чудовищное ложе, потеснившее все его нутро, обрушилось, увлекая за собой перепуганных узников. – Вот вам! Братья рикошетом запрыгали в потемках. – На помощь! Сеси! Тут темно хоть глаз выколи! Посвети, Сеси! – Я здесь, – отозвалась Сеси. До старика что-то дотронулось: ущипнуло, пощекотало, почесало за ухом, пробежало по спине. У него дрогнули колени, скрипнули лодыжки. В горло набились перья, в носу защипало от гари. – Уилл, левая нога, шевелись! Том, правая нога, оп-па! Филип, правая рука! Джон, левая! Резко! А я подхвачу цыплячье туловище. Готовы? Дружно! – Раз-два! – Взяли! Живо! Дедуля побежал. Только не через проход, а вдоль вагона – охая и сверкая глазами. – Стой! – грянул античный хор. – Девчонка не там! Эй, кто-нибудь, поставьте ему подножку! Ноги-то у кого? У тебя, Уилл? У Тома? Дедуля распахнул дверь, выскочил в продуваемый ветром тамбур и уж примерился было спрыгнуть в пролетающие мимо подсолнухи. Как вдруг: – Замри! Примерзни! – раздалось у него изо рта. Он так и примерз к задней площадке стремительно несущегося поезда. Через мгновение, подхваченный какой-то силой, он снова очутился в вагоне. На повороте его бросило прямехонько в объятия к той миловидной девушке. – Прошу… – Дедуля вскочил, – меня простить. – Прощаю. – Девушка широко раскрыла объятия. – Нет-нет, умоляю, не затрудняйтесь, не нужно! – Дедуля рухнул в кресло напротив и зажмурился. – Черт! Проклятье! А ну, замрите! Убирайтесь на чердак, вампиры! Чтоб вам пусто было! Братья с ухмылкой заткнули ему уши воском. – Не забывайтесь! – процедил сквозь зубы Дедуля. – Где вы, молодые жеребцы, а где я, полутруп! – Ну и что? – пропел камерный квартет за сомкнутыми веками. – С нами и ты станешь молодым жеребцом! Он почувствовал, как в животе подожгли шнур, от которого в груди рванула бомба. – Нет! В потемках Дедуля дернул за какой-то шнурок. Распахнулась потайная дверца. Братья кубарем полетели в бесконечный, манящий лабиринт многоцветья и памяти. Где явственно виднелись какие-то фигуры, такие же манящие и почти такие же теплые, как сидящая напротив девушка. На лету братья вопили: – Эй, полегче! |