Книга Зеркало для Марины, страница 3 – Арслан Сирази

– Итак, покой и антибиотики, – продолжала врачиха. Затем повернулась к медсестре, – и никаких визитов. А то видите, как волнуется.

Та довольно кивнула, видимо, радуясь, что презрительные гримасы в мою сторону не были замечены. Не отрывая взгляда от медсестры, я вдруг спросил:

– Доктор, а если бы к вам сын пришел – вы бы ему тоже запретили? А то ведь… волнительно.

– Сын? Причем здесь… – врач уставилась на меня. Левая бровь ее забавно задергалась, а грудь под халатом вздымалась и опадала, – Кораблев, вам лечится надо, а не личную жизнь врачей выпытывать! А то, может, у вас мысли навязчивые? Психиатра все-таки прислать?!

Врачиха развернулась и стремительно вышла из палаты, обдав халат медсестры потоком воздуха. Девушка вновь показала мне гримасу – то ли презрения, то ли сочувствия – и выскочила из комнаты. Из коридора донеслись обрывки фраз врачихи. Что-то там было про успокоительное.

Когда женщины вышли, я обозвал себя идиотом. Кто меня дернул за язык?! К чему было говорить про сына? Еще и после неудачного самоубийства, как они наверняка думают. А теперь есть повод для лишних мыслей о психическом здоровье их нового «больного», Кирилла Кораблева…

– Кораблев, на уколы, – голос прошедшей мимо медсестры прозвучал как-то необычно.

Скрытно? С умыслом? Я вздохнул, огляделся – один из соседей безучастно уставился в книгу, другой настойчиво возился в глубинах тумбочки. Кровать подо мной скрипнула и отпружинила. Теперь медленно выйти из палаты и идти на звук голоса. Мышцы еще болели, но я ощущал – со мной все нормально.

Голубоватый кафель процедурной рассекали трещины, местами замазанные черным раствором. Приборы – шприцы, щипцы, зажимы – звеня, метались по металлу стола, за которым сидела медсестра. Все та же девушка, что корчила мне гримасу. Титановый отблеск стыл в ее глазах.

– Кораблев, колем антибиотики. Штаны снимайте, – кивнула в сторону кушетки.

Подошел, стянул с одной стороны тренировочные штаны. Звон одиночный. Что она там собралась колоть. Еще раз бряцанье металла о металл. Когда заслышал шаги за спиной, я не вытерпел, двинул резинку брюк вверх и развернулся.

– Что такое, Кораблев?

– Откуда я знаю, что это антибиотики?

Лицо девушки опять исказила гримаса. Снова презрение. И сожаление – так мне показалось. Да, похоже на жалость какую-то – как к дурачку, которого обвели по пьяни вокруг пальца, а потом сами и пожалели, дали все-таки денег на опохмел.

– А что я вам колоть должна? Героин, что ли? – сестра нетерпеливо взмахнула шприцем, – Давайте, пациент, не задерживайте.

Я медленно потянул штаны еще выше. Попятился к дверям, не выпуская из виду девушку.

– Кораблев, вам лечиться надо, пневмония у вас! Это нарушение дисциплины!

– Я от уколов отказываюсь. Я знаю, это не био… Нет, не антибиотики!

Когда она резко шагнула в мою сторону, я схватил ее запястье и резко сжал. Девушка вскрикнула, но шприц не выпустила.

– Я отказываюсь! – заорал я, встряхнул ее руку, выворачивая. – Отказываюсь от ваших лекарств! Это успокоительные, я слышал! Это она вам сказала!

Я выскочил из процедурной.

Быстрым шагом в палату. Собраться, других вариантов нет. Что нужно? Почти ничего, можно уходить в этом же. Только как? На мне – тренировочный костюм, который принесла Настя. И на том спасибо. Куда ехать? Как? На какие деньги? За окном начиналась буря – грозовые тучи уже наползали на кусочек неба, скудно видимый из окон больницы.

И голос. Я слышал голос. Голос шел изнутри. Это была Марина. Только ей было позволено влезть ко мне в душу шесть лет раз назад, вернее, я сам впустил ее туда.

– Я жду тебя.

Да, я тоже ждал. И почему-то знал, что единственная возможность увидеть ее – бежать отсюда. Быстрее покинуть больницу, где врачи хотели напичкать меня успокоительным и, возможно, оставить гнить здесь.

Возможно, я и в самом деле сошел с ума. Но если надо было стать сумасшедшим, чтобы вновь увидеть дочь – я был готов к этому. Я спешно вышел из палаты и направился к концу больничного коридора. Вслед неслись голоса, но я не оборачивался. Просто вышел на лестницу, проскакал несколько пролетов, морщась от боли в мышцах при каждом прыжке, и выскочил из здания больницы.

На улице было слякотно и сумрачно. Ноги в тапочках быстро замерзли, напомнив холод там, под водой. Я двинулся к огонькам машин – поток потрескивал по лужам в нескольких десятках метров от меня. Рука взметнулась, пытаясь привлечь того, кто захочет подвезти безумца, сбежавшего из больницы в спортивном костюме.

Я уже придумал, как расплатиться – попрошу водителя подняться со мной, а там займу у соседей. Думаю, проблем не будет. В конце концов, я на хорошем счету. Был на хорошем, поправил я себя.

– Куда едем? – неприметный блондин, уже начавший лысеть, приоткрыл окно серебрящей сквозь уличную грязь иномарки.

– Соловковских юнг, это за Московским, – дернутая дверь чуть скрипнула, а потом, закрываясь, крякнула. – Двести, но надо будет подняться. У соседа займу и отдам.

– Поехали, – неожиданно быстро и без торга кивнул блондинчик. Машина тронулась, больница осталась позади.

Интересно, что у нас полагается за самовольный побег с лечения? С учетом законодателей, возможно, что и условный срок. Я усмехнулся.

– Доволен? – спросил серебристый.

– Ммм? – не понял я вопроса.

– Доволен, что из больницы сбежал?

– Заметно?

– Ну, ты – или спортсмен, который не смог добежать обратно, – блондинчик просканировал меня взглядом, – или беглый из больницы. И на спортсмена ты что-то не похож…

Водитель ухмыльнулся и вновь взглянул на меня.

– Я как-то раз тоже сбежал. Только не из больницы. От бабы, – он положил руку на рычаг передач.

В этот же момент я машинально, вслед его движению, опустил глаза. Вокруг набалдашника со значком изогнутой Н тек красный цвет. Он вырывался из пальцев водителя, а потом, словно дым, окутывал рычаг и кресло водителя.

Взгляд мой, как в палате, поплыл. Казалось, в микроскопе навели резкость, только вместо бегающих микроорганизмов передо мной проносились события. Кусок жизни. Блондин, лет на пятнадцать помоложе. Женщина. Кричит, нависая над мужчиной.

– Скандальная была? – ляпнул я.

– Ууу, не то слово, – покачал головой водитель. – Орала, кидалась чем попало. Вот я и свалил. Надоело.

Блондин озирается, стоя в коридоре. Позади мечется тень, мужчина, не глядя, наносит туда пару нелепых ударов рукой. Дверь хлопает, блондин, как я полчаса назад, скачет по ступеням.

– А… А что ты – приструнить ее не мог что ли?

– Какой там, – водитель заулыбался. – Дрались мы, конечно, только смысл? Ушел в чем было, вот ведь как. А ты чего?