Онлайн книга «Употреблено»
|
– Что за черт?! Ты меня укусил! – Она приподняла левую грудь и разглядывала следы зубов на нижней ее стороне. – Это ж надо! Просто не верится… – Это не я. Это Аростеги. Наоми отмахнулась: что, мол, за ерунда? – Тематический секс. Знаю, ты этого не понимаешь. – Не понимаю. У меня не бывает эротических фантазий. – Тема – это не совсем фантазия… И вот он уже держит в руках “Никон D300s”, а Наоми позирует обнаженной. Ноги девушки ниже колен Натан обмотал простыней, так что видны были только бедра. – Ну-ка, попробуй угадать, – предложил Натан, прячась от нее за фотоаппаратом. – Если я готовлю презентацию статьи, а ты – одна из моих героинь, о чем я собираюсь писать? – М-м-м… Ты накрыл мне ноги простыней… – Не просто накрыл. – Ты их… спрятал. – Не просто спрятал. “Никон” дал короткую трескучую очередь – Натан расставил точки и многоточия. Глаза Наоми расширились от удивления. – Ты их ампутировал. – Ага. Наоми поерзала, поправила простыню. – Ты имеешь в виду ту самую болезнь, когда человек хочет удалить какую-нибудь часть своего тела, потому что она вроде как лишняя? – И ищет повсюду врача, который согласится отрезать вполне здоровую руку или ногу. Или и руку, и ногу. – А в противном случае сам отпиливает пилой или отстреливает из дробовика. Да-да. Как это называется? – Апотемнофилия. – Точно. Больше известная как дисморфофобия. – А в качестве психотерапии – ампутация. – Нарушение целостности восприятия тела, биоэтический вывих. Аппетитно. – Кстати, об этике, – Натан с фотоаппаратом в руках подошел к ней совсем близко. – По-моему, у меня приступ акротомофилии. Что делать? Наоми смущенно хмыкнула. – Я только “филию” поняла. – Сексуальное влечение к людям с ампутированными конечностями. Натан принялся тереться носом о ее бедро. Наоми сдернула простыню, села. – Мурашки по коже от твоих шуточек. – Она протянула руку. – Отдай фотик. – Ой-ой-ой! – Медицина – твоя прерогатива, а меня уволь. Я занимаюсь преступлениями. Это не такое грязное дело. – Порой одно от другого отделить сложно. Я думал, свой фотоаппарат ты мне отдашь. Ты ведь, кажется, собралась обходиться айфоном. А у меня будет запасной. Наоми шлепнула его протянутой рукой, и Натан отдал ей “Никон”. Она немедленно принялась удалять снимки. – По-моему, ты только что пустила коту под хвост мою презентацию. Вот это настоящее преступление. Наоми спрыгнула с кровати, стала запихивать “Никон” обратно в сумку. Сидя к Натану спиной, она разговаривала со стенкой. – Слушай, ты ведь собирался в Женеву на эту… как ее? Всемирную конференцию по женскому обрезанию? По-моему, это гораздо интереснее ампутантов. В свое время об этом много писали, потом интерес резко остыл. Медицинские сенсации так быстро сходят на нет… Но практика женского обрезания, мне кажется, все равно тема острая. – Что ж, спасибо за поддержку. Я думал, апотемнофилия как раз будет плавным переходом к этой теме. Ну да ладно. Женева и обрезание отменяются. Пока не закончу материал с венграми, уезжать из Европы рано – вдруг я что-то упустил, поэтому пока останусь здесь, в отеле. Так и напишу своему агенту, а еще – я ведь парень нескромный – попрошу выбить мне в “Нью-Йоркере”… – Твой агент по-прежнему Ланс? – Точно, старина Ланс. А потом, наверное, поеду домой, в Нью-Йорк. Туда, где тебя не бывает. – Не люблю. – Что, “Нью-Йоркер”? – Прощаться с тобой не люблю. – Наоми сидела на полу, играла со своим айфоном, по-прежнему не глядя на Натана. Он встал, прислонился к подоконнику. – Однако же оставляешь меня в очередном номере очередного отеля. Наоми взглянула на Натана и вздрогнула от неожиданности, будто вместо него обнаружила на подоконнике экзотическую птицу. Используя функцию расширенного динамического диапазона, Наоми сняла Натана айфоном без вспышки на фоне светлого окна. – Бросаю тебя несчастного и возвращаюсь в Париж. В одиночестве Натан дожевывал заказанный в номер ужин. На сайте mediascandals.com он обнаружил страничку, посвященную доктору Золтану Мольнару. Завибрировал айфон, Натан взял трубку. – Натан, слушаю. И услышал в ответ слабый женский голос: – Натан? – Да. – Это Дуня. – Дуня? Где ты? – Дома. В дебрях Словении. Припоминаешь? – Да-да. Неловкая пауза. Дуня говорила так тихо, что он забеспокоился. – Ты нормально себя чувствуешь? Она судорожно вздохнула, и Натан понял: прежде чем позвонить ему, Дуня плакала. – Натан, я, похоже, тебя заразила. Прости меня. – Заразила? В прямом смысле? – Болезнью Ройфе. Мне только что Мольнар звонил. Делал какие-то анализы и совершенно случайно обнаружил… Тут ее голос прервался и будто завис, бесплотный, в воздухе. Почти не раздумывая, вернее, совершая сложное мыслительное действие – обращаясь к памяти и обрабатывая полученную информацию, Натан забил в Google “болезнь Ройфе” и мигом подгрузил в разговор нужные сведения. Его пальцы порхали и скользили по экрану. – Ройфе? – Натан успел кое-что прочитать в Сети и заговорил увереннее. – Случаев этой болезни не отмечалось с 1968-го. Дуня говорила ровно, тоном, непререкаемым, как сама логика. – Я долго принимала иммунодепрессанты, и у меня она есть. А теперь и у тебя. Видимо. – Но тебя ведь облучали. – От Ройфе это не помогает. – Да, – сказал Натан. – Вижу. – Видишь? Где, на компьютере? В интернете? Фото доктора Барри Ройфе на обложке журнала “Тайм”, май 1968-го. Долговязый, застенчивый – вылитый Джимми Стюарт, только в очках. Желтые буквы кричали: “Доктор Барри Ройфе: секс и болезнь”. Теперь Дуня всхлипывала громко, певуче, эти всхлипы, подумалось Натану, похожи на маленькие шары. А потом на мгновение ему показалось, что всхлипывает сам доктор Ройфе – вместо чудаковатой извиняющейся улыбочки лицо его исказила горестная, пристыженная гримаса. – Интересно, что с ним стало? – пробормотал Натан. – С кем? – дрожащим голосом спросила Дуня. |