Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - майордом»
|
Я шепнул: – Зайчик, ко мне… Он появился на краю ямы, я повторил приказ еще раз, он нехотя спустился ко мне, я взобрался в седло, стараясь не поднимать голову, шепнул тихонько, словно колдун может услышать: – Теперь во весь опор – к Тоннелю… Но – зигзугами! Эти «зигзуги» вымотали меня, как новичка на море качка при шторме. Колдун то ли не успевает со скорострельностью, тяжелые орудия заряжать труднее, да и энергию нужно копить, наверное, долго, то ли мы слишком часто меняли направление, но выстрелов больше не было. Хребет вырос и приблизился, я увидел темную нору Тоннеля, но в голове все еще стучало злое: я не гроссграф даже в Армландии. Там такие же места, куда лучше не соваться, да и здесь некто с высоты смотрит с брезгливой снисходительностью на наши войны, как человек на драку красных и черных муравьев. У Тоннеля по обе стороны высятся массивные стены с бойницами. Едва я приблизился, навстречу вышли два монаха. Я помахал приветливо рукой. – Бдите, святые отцы? Хорошо… Один из них сказал вежливо, но очень строго: – Стойте там, господин. Сейчас вас смотрят… Я в недоумении вертел головой, затем с верха стены кто-то прокричал: – Это настоящий! Монах поспешно поклонился. – Добро пожаловать, сэр Ричард!.. Уж простите за такую задержку, но отец Дитрих велел проверять всех. Я кивнул одобрительно. – Верно. Под чужой личиной проникнуть особо соблазнительно. Прекрасно, что продумали и такое! Зайчик пошел шагом, гордясь статью, могучими мускулами и широкой грудью. У входа в Тоннель пришлось пройти сквозь строй еще четверых монахов. Все громко и отчетливо читали молитвы, что-то совсем незнакомое. Я перекрестился и сказал «аминь», а мой крестик, привезенный для меня из Ватикана, весело разбрасывал с груди солнечные зайчики и молча кричал, что я не подделка, подделку он бы сжег сам. Монахи перекрестили меня уже в спину. Судя по их решительным лицам, все готовы к тому, что проходящий сквозь их святой контроль может превратиться в нечто ужасное. Думаю, у них приготовлена и святая вода, и благословенные стрелы, и что-нибудь еще, неведомое мне, но убивающее нечисть. Я оглянулся, сказал тоже зло и решительно: – Братья, будьте твердыми!.. Не ведайте жалости!.. Она уже погубила предыдущий мир… Не знаю, что подумали, Зайчик влетел в широкую трубу и несся, как большая черная птица. Впрочем, у многих бывают видения, лишь бы прислушались. По обе стороны Тоннеля мелькали смазанные серые полосы, иногда с металлическим блеском, это все еще идут добавочные отряды из Армландии. На выходе из Тоннеля, к своему удивлению, обнаружил еще монахов, целый отряд. Меня остановили снова, я покорно дал себя проверить, вождь должен показывать пример. – Братьям, – поинтересовался я, – на той стороне доверия мало? Старший монах ответил хмуро: – Лучше перестраховаться. Мы не знаем, насколько силен враг. – Верное решение, – ответил я. – Эх, когда же придет Царство Небесное? – Никогда, – отрубил монах. – Господь велел строить самим. Зайчик идет ровным аллюром, но на такой скорости, что я устрашенно не отрываю щеки от теплой бархатной шеи. Надо мной трепещет вытянутая в струнку грива, укрывая от встречного ветра, но не от рева. Только краем глаза вижу, как вдали появляются и пропадают рощи, скалы, иногда мелькают караваны, далекие деревушки, поля со зреющей пшеницей и ячменем. Снова зеленая низина, затем без всякого перехода влетаем в темный лес, полный своих запахов и особого лесного шума, опять скачем по каменистой пустыне, потом болото, еще болото, понятно – здесь Армландия переходит в Фоссано, хотя мне нужно помнить сейчас, что Армландия – часть Фоссано, Барбаросса к этому очень чувствителен… Когда вдали показались величественные стены Вексена, Зайчик сам сбросил скорость, и в город я въехал чинно и красиво, с гордой осанкой и надменным видом. Если окружен слугами, оруженосцами и вассальными рыцарями, то можно и в носу ковыряться, перекосив рожу: сюзерена играет свита, то когда вот так в гордом одиночестве – надо, чтобы издали видели: непростой человек изволит прибывать. За это время не такая уж длинная дорожка от ворот до мраморных ступеней дворца стала ухоженной, по обе стороны раскинулся парк с кустами роз, справа даже фонтан, а дальше аккуратно подстриженные декоративные деревья, раньше их я что-то не заприметил. Через ворота нас пропустили без разговоров, даже охрана приветствовала, как своего командира. Я бросил повод подбежавшему офицеру, красиво и деловито пошел по ступенькам к дверям. Передо мной с сухим стуком скрестили древки копий. Я изумился: – Что, я уже не коннетабль Фоссано?.. И не могу вас послать патрулировать квартал воров? Копья моментально исчезли, стражи даже отпрыгнули в стороны, потом один подбежал и суетливо распахнул передо мной тяжелые створки. В холле придворных стало побольше, чем в прошлый раз, а в главном зале от них не протолкнуться. Похоже, Барбаросса упрочился на троне настолько, что никто и не помышляет его скинуть, теперь стараются что-то урвать от его расположения. Передо мной расступались суетливо и кланялись едва ли не ниже, чем самому Барбароссе. У двери внутренних покоев добротная стража, я коротко бросил церемониймейстеру: – Доложи, что прибыл коннетабль. Он посмотрел на меня несколько нерешительно: – Да, но… Его Величество сейчас разговаривает с послами из Турнедо… Я кивнул. – Прерывать не стоит. Но как только освободится, зови сразу. Я тороплюсь. Он ответил с поклоном: – Если изволит Его Величество. – Изволит, изволит, – заверил я. – Он человек государственный. А я приезжаю не о бабах поговорить. Не обращая больше внимания на него, как и на прочих шепчущихся придворных, я подошел к окну. Изящной мебели стало побольше, стены облицованы где изразцами, где дорогими породами дерева, все смотрится достаточно гармонично, явно Барбаросса не имеет к этому украшательству никакого отношения. На полу появились огромные толстые ковры, тоже знаковое изменение, словно король сменил рыцарские сапоги на уютные домашние тапочки. Я видел, как распахнулась дверь, церемониймейстер кивком послал одного из придворных в мою сторону. Тот почти подбежал трусцой, счастливый до угодливости, доложил с великим почтением: – Его Величество король Барбаросса Великий изволит принять вас… сэр коннетабль. – Неплохо, – сказал я небрежно. Церемониймейстер встал в дверях и провозгласил так мощно, словно король находился миль за десять: |