Книга Секретный дневник доктора Уотсона, страница 73 – Фил Гровик

– Подождите минутку. С тех пор мне пришлось многое пережить. Действительно, мать девочек упросила Холмса позволить ей отправить их в клинику для душевнобольных, вместо того чтобы подвергать суду. Следовало учитывать душевное состояние близняшек и подумать о будущем детей, которых они вынашивали. Я помню, как мать говорила, что семье и так уже досталось. Отец вместе с Китченером участвовал в сражении под Омдурманом [24] и погиб. Еще был брат, который бесследно исчез, а потом случилась эта трагедия.

– Все правильно. Пожилая женщина тронула Холмса своими слезами, и он пошел против всех своих правил, уступив желанию матери. Ведь девушек все равно отправили бы в закрытое учреждение, и они на самом деле там оказались. Вы сами за этим проследили.

– А вы к ним какое имеете отношение?

– Я – исчезнувший брат.

– Вы? Но где вы были? И как так получилось, что вы оказались вовлечены в то проклятое дело, в которое впутали и нас с Холмсом?

– Я просто не знаю, с чего начать, доктор Уотсон.

– Попробуйте с самого начала – и первым делом представьтесь.

– Ладно. Вы можете называть меня мистер Смит, хотя это ненастоящее мое имя. Видите ли, в некотором роде я даже не существую. Тот человек, который сопровождал меня в ту ночь, когда мы забирали мистера Холмса, тоже не существует.

– Мой дорогой, я совсем не понимаю, о чем вы говорите. Вас не существует, но вы живы и разговариваете со мной.

– Верно. Но для правительства – или для его определенных подразделений – меня не существует, – пояснил мистер Смит. – Они обеспечивают подобное положение вещей. Другими словами, нет никаких данных о моей жизни. Я будто бы вообще никогда не существовал. Да, я признался вам, кто я такой на самом деле, но если со мной что-нибудь случится, то любая организация или структура, занимающаяся расследованием, будь то местное полицейское управление или пресса, не найдет моих следов. Моя личность меняется каждую неделю, а то и каждый день – в зависимости от того, где я нахожусь и какую задачу выполняю.

– И вы утверждаете, что это происходит с ведома правительства? – не веря своим ушам, спросил я.

– Вы до сих пор не понимаете, доктор Уотсон?

– Похоже, что нет.

– Доктор, именно правительство создало меня – или, правильнее будет сказать, «рассоздало». Именно на правительственное подразделение я работаю. Я делаю такие вещи, которые большинство людей делать не станет; я отправляюсь в такие места, куда большинство не пойдет; я вижу такое, чего большинству не доведется увидеть никогда.

– Вы хотите сказать, что вы шпион?

– Нет, доктор, не совсем. Вы знаете, что такое спецназ? – спросил мистер Смит.

– Да, конечно.

– Вот и считайте меня членом спецназа. Я, как и другие подобные мне люди, получаю весьма специфические и очень щекотливые задания. Мы их выполняем, а потом получаем следующее поручение.

– Хорошо, я думаю, что теперь понимаю. По сути, вы находитесь вне закона, то есть над ним? Вас ведь не могут привлечь к ответственности, я прав?

– Да, доктор. Как закон может покарать того, кто не существует?

– Я понял. Но какое отношение вы имеете к случившемуся в России? – задал я самый главный вопрос.

– Почти никакого, доктор Уотсон. Мое участие ограничилось только начальным этапом, когда мы с коллегой сопровождали мистера Холмса к премьер-министру, а затем вас вместе с мистером Холмсом в Харвич. Именно тогда я пожелал вам удачи, если помните.

– Помню. Кстати, мы с Холмсом даже обсуждали ваши добрые пожелания, поскольку они исходили от человека, который, скажем так, не был особо дружелюбен, – улыбнулся я.

Он рассмеялся в ответ:

– Ну, видите ли, сначала я был не один, но когда освободился от присутствия коллеги, то смог выразить свои личные чувства.

– Если все это правда, то вы, похоже, единственный человек, кто хочет и может сказать правду, объяснить мне, что стоит за всем случившимся. Сделайте это, и я навсегда останусь вашим должником.

– Нет, доктор Уотсон, это я отдаю долг вам и мистеру Холмсу. И тогда мы будем в расчете, а для вас я перестану существовать. А теперь вам, пожалуй, стоит выпить чего-нибудь покрепче, да и я не отказался бы, если возможно.

Я принес нам обоим стаканы и поставил графин с бренди между нами. После нескольких больших глотков мистер Смит начал свой рассказ.

– Сделайте глоток, доктор Уотсон, – предложил он для начала. – Потому что вы можете не поверить в то, что я вам расскажу. Вы можете считать меня лжецом, негодяем или еще хуже. Но пусть Господь будет свидетелем, а также души моих дорогих сестер и матери, которые вы уже спасли, – я скажу вам чистую правду.

– Тогда говорите скорее! – взмолился я. – Мы знаем, что Ллойд Джордж пытался нам помочь. Но кто пытался нас убить?

Мистер Смит сделал еще один большой глоток и, глядя в стакан, ответил:

– Ллойд Джордж.

– Правительство совершает множество усилий, чтобы остаться при власти, – продолжал мистер Смит. – Конечно, учтите, что я говорю только про наше правительство. У нас есть законы. Мы свободны. Без наших свобод мы были бы не лучше кайзера и немцев, против которых сражались.

Но в конце концов мы не получили бы крупнейшую империю из всех существующих, соблюдая все правила приличия по отношению к нашим врагам и подставляя вторую щеку. Это больше подходит для Царства Небесного, а не для Британской империи здесь, на грешной земле.

Последняя война спутала все карты. Наши старые враги стали союзниками и наоборот. И до того как в дело вступили американцы, мы не знали, сможем ли победить.

Мы сражались за дом и очаг, но мы также сражались и за то, чтобы не распалась империя, потому что без империи не будет и Англии – той Англии, которую мы знаем.

Когда русские вышли из войны, французы, янки, Ллойд Джордж и часть его команды словно узрели предупреждение, написанное кровью. Немцы смогли не только высвободить сотню, а то и больше дивизий для отправки на западный фронт, что само по себе тревожило, но и поставили под угрозу все наши инвестиции в Россию.

Мы говорим совсем не о мелочах, доктор Уотсон, а о миллиардах фунтов стерлингов, о золотых слитках, о франках и долларах. Что случится со всем этим богатством? Чьи кровные родственники в Англии понесут убытки, какие толстосумы в Штатах и французские миллионеры обанкротятся? Впрочем, на французов нам на самом деле было плевать.

Как я уже сказал, перед Ллойдом Джорджем встала двойная проблема, которая вскоре превратилась в тройную. Во-первых, ему приходилось помнить о новых немецких дивизиях, которые ударят по западному фронту. Во-вторых, он был вынужден беспокоиться обо всех этих лордах и леди самого высокого ранга, которые могли потерять вложенные в Россию деньги. Затем появился пункт номер три: король возжелал спасти своих родственников, царя и царицу.